Америка мельком. 6.
Большой Каньон. Заметки на ходу

Фотографии увеличиваются по клику мышкой

Америка мельком. 1–4
Америка мельком. 5. Детройт
Америка мельком. 6. Большой Каньон. Заметки на ходу
Америка мельком. 7–10

Старт • Сент Луис • Длинный день • Почти у цели • Въехали • В округе •
Большой Каньон • Ещё недалеко • Скалистые горы • На восток

Большой Каньон

29 июля, сегодня едем к Большому Каньону.

Чистенькие и сытые, в рань несусветную — ещё только без двадцати девять, а мы уже двинулись по Вильямсу. Сначала в магазин для пополнения провизии. Багажник набит бутылями с водой, хлебом, йогуртами, двумя сортами горчицы, овощами и колбасой для загрузки в булочку, разрезанную вдоль на две половинки.

Мне казалось, что бутерброд с чем-нибудь — это нормально. Оказывается, если его не закрыть сверху таким же с толщиной в пол лица, то это совсем не американский бутерброд, так совершенно не положено. Рот должен раскрываться максимально, позволяя одновременно тренировать челюсть на сжал-разжал. Что-то ведь должно двигаться при нахождении в автомобиле, кроме бешено вертящихся колёс, и слегка поворачивающегося руля!

Итак, машина ревёт в нетерпении и стучит копытами, на мне оранжевая футболка (сами понимаете, что без оранжевой футболки знакомство с такой важной персоной, как Большой Каньон, состояться не может!), и мы едем вдоль кусочка легендарной 66-ой, с покривившимися магазинчиками, заполненными всем тем, что можно купить на Ласнамяэском рынке плюс индейская экзотика. Правда, может и она произведена в Малайзии или Китае. По крайней мере, на бережно привезённой кружке с Медным Всадником из Санкт Петербурга уже потом обнаружил, что сей изящный сувенир в честь трёхсотлетия Северной столицы тоже произведен в Китае. Но мы не останавливаемся на этом ностальгическом кусочке из уже далёких пятидесятых. Бог с ним, с незамысловатым рекламным трюком — нас ждёт Каньон.

Кусок шоссе с соснами по обе стороны позади. Ленке он напомнил Сааремаа около монумента Техумарди.

64-ая ведёт на север. Прямое шоссе. Кустарник по обе стороны дороги. Где-то тут ползают гремучие змеи и рыскают койоты — после 18.00 по местному времени.

10.51 — проезжаем Аэропорт Большого Каньона.

10.57 –показываем пропуск и получаем информационные листочки.

Впереди поперёк шоссе летит вертолёт. Наверно неплохо полетать над Каньоном на вертолёте, но мы поедем на автобусе и пойдём пешком. Слева в лесу видны палатки. В 11.13 паркуемся. Приехали.

Когда подходишь к ограждению, разделяющему то, на чём стоишь, и обрывающееся далеко вниз то, что казалось твёрдой почвой, что-то происходит в тебе.

Свершилось!

Хорошо, что не видел раньше никаких фотографий этого места. В глазах стоит только пазл из тысячи кусочков, который Ленка с Чессом получили в подарок на свадьбу. Странную свадьбу, совсем не похожую на другие, в которой не было ни американских подружек невесты в одинаковых платьях по предварительной договоренности с царицей на день, ни русской удали с водкой, пляской к концу по пьяни и, зачастую, мордобоем. Только друзья, объединённые главным — нести свет любви. По разному его понимает каждый, но света хватает на всех, кто сам дарит свет.

Вот оттуда этот пазл с могучими скалами и пропастью между ними. Наверно где-то есть такое место на Каньоне, ведь он огромен. До Северного Края будем ехать пять часов, а по прямой нет и двух десятков миль. Но здесь такого места нет. Или может художник изловчился и поймал ракурс, несущий мрачную мощь? Не видел нигде мрачности. Вот мощь есть и ещё какая-то мистическая сила, осознаёшь которую не сразу. Нет, никуда не уходит опасение края, дурманящее мысли и голову, когда слева каменная стена уходит вверх, а справа обрывается резко в чуть дрожащую перед глазами дымку. Или это не дымка на склоне обрыва, а лишь твой страх не пускает глаза пристально вглядеться в тропинку, ведущую зигзагами, для новичков — на триста с лишнем метров глубины от верха или для желающих доходить до конца — чуть более девятисот, до ярко-жёлтого мутного потока реки Колорадо. Правда, потом надо ещё и наверх по полутора двухметровой полоске, предназначенной для ходьбы людям и мулам. Всё вымерено. Если до точки первого этапа, на глубину триста пятьдесят метров — два-три часа. Если до дна — день и галлон воды на человека. Ведь это только вверху бывает прохладно в июле днём, нам и в этом повезло, а внизу совсем по-другому. Снизу вверх ни галлон воды, ни жезл, ни крем от ожогов солнца лишними не будут.

Тропинка Светящихся Ангелов

На мулах сподручнее

Нет. Героем не оказался, до низа не дошёл. Даже до первого туристического пункта. Только до места, куда спустилась потом католическая монахиня в сопровождении худого красивого мужчины в церковном. Постояла на краю, глянула на ширь и мощь Земли, раскрывшей тут для смертных своё сокровенное, и пошла вверх, на миг соединившись с моими, своими проникновенно чистыми глазами.

Совсем не корил себя, что не прошёл дальше вниз. Риска не было, дети и старцы спускались много глубже, а цепочка мулов с красиво сидящими на них молодыми девушками и юношами и сильным мужчиной впереди, может и вовсе до дна добралась. Спокойно они прокачались в сёдлах мимо меня наверх и стояли потом в изгороди в стройном ряду у ограды небольшого загона, пахнущего естеством.

Нет, не доставляет радости насилие над своими желаниями без надобности. Не для оценки своих физических сил и преодоления я здесь — для насыщения красотой, что и получил сполна.

Дорожек здесь по верху со спусками к перилам смотровых площадок — на любой вкус. Нам хватило. К концу дня ноги не очень слушаются, и к краю без ограждения подходишь поближе. Но на самый край…

А эти двое забрались далеко за ограждение. Друг перед другом разогревают кровь. Чтобы после заката всю невозмутимость позирования в нескольких сантиметрах от бездны превратить в мгновенный выброс страсти?

Гибнут люди в этих краях. От перегрузки и обезвоживания — ведь зачем слушать нудные объяснения бывалых про воду и необходимый отдых? Срываются со скал — по дорожкам так банально. Да и непосредственный контакт с живым миром вокруг не всегда безопасен.

Я пришёл за другим. Мне интереснее, чем бессмысленность для адреналина, смотреть на выступы скал и осыпь склонов, на игру цвета земной тверди и неяркие оттенки экономной зелени скрюченных и почти сухих веток, на выскочившую белку, позирующую перед аппаратом, на трещины породы и жёлтую воду реки. А потом — на разгорающиеся алым тучи на горизонте и незаметно переходящую в темь сероватую синь облаков другой половины твёрдого неба, напротив заходящего в тучах солнца.

Чуть-чуть реки Колорадо

Наверное, где-то там, за этими странными пирамидами то ли гор, то ли холмов, то ли обрывов сказочных оврагов невероятных размеров и форм, стоит Атлант и смотрит усталыми глазами на нас, на призрачный мир, мелькающий тысячелетиями, как мигами. Что в его голове?

Williams. Gateway to Grand Canyon (Вильямс — Ворота к Большому Каньону)

30 июля.

Сегодня я в ауте. Вернее, наполовину. Чего повернул не так и где, совсем не понял, но из машины вчера вечером вылезал странно и скакал на одной ноге до номера. Так что, мой реванш на Bright Angel Trail (Тропинка Светящегося Ангела) не состоялся по технической причине. С ногой, переставляемой руками, там делать нечего — уважительная причина, поглаживающая самолюбие. Мол, хотел исправиться, но не судьба!

Добрались до Каньона быстро и просто. Разделили немного еды и воды — им в два рюкзака и мне в сумку. Помахали друг другу рукой. Сверху видна коротенькая часть их пути. Вот уже они почти там, где мы остановились вчера. Они идут дальше — я наверху. Первый раз за три недели двинулся куда-то один — к Визит Центру, на скамеечку с блокнотом и ручкой. Ну, что ж, хоть и грустно, что не там, но надо бесконечно учиться принимать от жизни то, что не можешь изменить. Придёт и мой час.

Как-то так странно. Пока ездили все вместе, хоть и прислушивался к речи водителя автобуса, а он не только шофёр, но ещё и гид с объяснениями и подсказками, шуткой иногда, к звонкому голосу рейнджера, вот ведь, та самая девушка, что на остановке красной линии вчера учила вести себя при грозе… Так вот, пока были вместе с двумя почти синхронными переводчиками (Гала знает по-английски: хелло и о кей), американский английский звучал невнятностью звуков, а сейчас слышу, что говорят. Видно у меня что-то со слухом.

Вчера грохотал гром. Впрочем, он звучит и сегодня, пока далеко отсюда. Дай Бог, чтобы наши вернулись до грозы. Небось, уже тоже перекусили. Когда волнуешься, аппетит растёт? Есть, наверняка, математическая зависимость. По крайней мере, проглотил кусок курицы с минералкой жадно, близко к скорости мирового рекорда.

Здесь, в Визит Центре тоже что-то строят — часть дороги к зданию, дорожку к обрыву, восстанавливают что-то растущее. Вчера в конце дня около красного маршрута сеточкой огородили даже кустики травы и таблички поставили с предупреждением о беззащитности природы. Хорошо!

Вот как это сохранить? Чтобы и олень, увиденный вчера из окна автобуса синей линии, и белки на красной и зелёной, жили по своим законам, а тысячи людей могли видеть неповторимое и через сотни лет?

Даже хорошо, что сижу и пишу, не спеша. Не тороплюсь по дорожке. Конечно рад, что доковылял на край Каньона, убедился — за ночь он никуда не исчез, и, успокоенный, сел около галдящей группы французов. На другом месте ждать не могу, место встречи изменить нельзя — договорились.

Наверно Ленка с Чессом фотографируют сейчас, Гала позирует. А может, присели где-то на пяток минут. Вверх-то сложнее. Жаль, что не там.

Небо сегодня радует. Спину припекло. Но по солнцу на подъём не проще, могло бы и спрятаться на пару часиков. Вот вчерашнюю бы погоду на их сегодняшний спуск! Сколько они пройдут?

Ага! Звонит Ленка, они внизу, на отметке триста пятьдесят метров. Теперь назад два с половиной километра по горной тропинке, прорубленной индейцами очень давно, даже не тысячу лет назад. Дай Бог им силы!

Этой тропинке больше тысячи лет

Что же сказать о красках Каньона, о его Духе? Даже самый совершенный цифровой аппарат не в силах передать ни красок, ни впечатления. Вот. Именно это слово вновь будоражит — Impression!

На полотнах импрессионистов в Чикагском Художественном музее нет идеального воспроизведения природы и людей в миг нанесения красок на полотно. На абстрактных полотнах Джорджии О`Кифф иногда с трудом просматриваются контуры реалий. Так почему и как в этих полотнах поселились любовь и пульс жизни? Что, кроме техники, должен дать художник? Как вдохнуть пот, запах слёз и тонкий аромат предчувствия двух соединившихся будто случайно рук в слова поэта? Кто есть писатель, только грамотно и красиво изложивший, или поместивший в строчки свою душу? Свою душу — часть Бога.

Нет, в обыкновенных фото Ленки и Чесса нет откровений великих. Хоть и цифровая, но мыльница, не в силах передать всей прелести и величия Природы. Я написал обыкновенные слова.

Но вглядитесь в эти строчки, раздуйте ноздри перед фото с неправильной передачей фантазии заката, прикоснитесь губами к шершавости букв — вы увидите Большой Каньон.

30 июля, 15.01 Grand Canyon. Visitor Center

Кстати, о Духах. В остатках жилищ, которым за семьсот лет, есть места для общения с Духами. Это прямоугольные помещения, выложенные камнем, растущие не вверх, как наши церкви, а заглублённые в почву. Мы видели такие до трёх метров вглубь. По индейски, силы божеств идут от Земли.

Кива

Так может и сам Большой Каньон — это огромный храм, сооружённый природой, чтобы человек не забылся окончательно, вспомнил, как любят по-настоящему — без остатка и выгод для себя.

Может так и есть? Сбережёшь природу — сбережёшь себя?

30 июля 18.45 Большой Каньон.

PS! Когда вчера подходили впервые к Обрыву, Чесс сказал: «Это типа Каньон!» — хорошо знать русский язык в подлиннике.

31 июля.

Мешочки, пакетики, сумки, бутыли — всё аккуратно упаковано и уложено, а потом ещё и запихано в крохотные пустоты багажника. Заднее сидение, вроде свято охраняемое от вещей, потихоньку сдвигает пассажиров, то есть меня и Галу в некоторое ещё возможное расположение. Бутылки с водой и сумки со снедью, плюс пакет для мусора оставляют всё же место для ступней.

Гостиница, бывшая временным домом три ночи, осталась позади. Нормальная, даже выстирала бельё за умеренную плату. Правда, содрала чуть больше доллара за не выданный стиральный порошок, пришлось платить повторно в другом автомате. Но поила кофе бесплатно в любое время и интернет был с приличной скоростью, только времени на него не было.

Южный Край Каньона прощается пушистыми серо-белыми островами, медленно проплывающими ниже верха Каньона метров на сто пятьдесят — двести, переливающимися через край, достающими до дна.

Никак не проехать мимо смотровых площадок. Стоим — глаз не оторвать.

А потом крохотный музей (Tusayn Museum and Ruin). Здесь экспозиция о жизни индейцев и остатки их жилищ. Изделия из кожи, серебра, камня, плетения, керамика.

Последняя обзорная площадка на юго-восточной оконечности Каньона. Проглочена курочка под помидоры, огурчики. Куплен ещё один фотоальбом. Кепочки уже есть.

А дальше — дорога, на которой можно останавливаться каждую милю с поворотом головы на триста шестьдесят градусов, можно и больше. Именно здесь, по дороге к Северному Краю Каньона (North Rim) доходит, что когда-то эта местность на сотни, может даже тысячи миль вокруг, была гигантской кастрюлей с кашей из лавы, ещё каких-то приправ: всё булькало и дымилось, а потом разлилось реками и речушками и потекло к Великому океану, где-то отдавая жадным людишкам золото за жизни во времена Великой Золотой лихорадки, а до того, кормя своими богатствами индейцев, а теперь предоставляя нам возможность впитывать в себя божественный лик Земли.

Почти незаметно пролетели мост над притоком Колорадо. А мост Навахо Бридж, расположенный в резервации индейцев Навахо, проехать без остановки невозможно.

Мост Навахо через реку Колорадо

Два туристических судна с крохотными пассажирами, эхо от крика которых громко звенит в отвесных берегах реки, проплывают далеко под нами. Красные скалы внизу и ещё одни, нависающие над нами, завораживают. Теперь уже недалеко, часа полтора. А дорога, о наличии которой дама из коробочки молчит, вьётся двумя полосами между скал, над обрывом, перед склонами с обгоревшим лесом, между лугами с американскими косулями, пасущимися группами по три — пять — пятнадцать особей, мимо пока спрятавшихся от нас бизонов, к сосновому лесу со ждущим нас домиком в тишине и уже полутьме.

Приехали. База в пятнадцати милях от Северного Края Каньона.

1 августа.

Ночь была звёздной. Только звёзды располагались неправильно. Полярная непривычно сдвинулась к горизонту, а обе Медведицы низко наклонились над лугом и лесистыми холмами. Кассиопея пошла у них на поводу.

На лугу смутно видны стайки косуль. Шоссе пустынно. У некоторых домиков горят фонарики перед входными дверями. Тихо. Из близкого леса иногда слышится негромкий смех и потягивает дымком. Говорят, тут есть где-то общий костёр. Никаких других очагов разжигать нельзя. Несколько миль голых чёрных стволов среди зелёной травы указывают причину.

Кофе выпит. Кому-то сливок не досталось — невозможно предугадать всё. Ничего, наверстаем в местной точке, огоньки которой зажглись ещё затемно. Там готовятся к изголодавшемуся народу. Слушаем дождь. Он хлещет сильными струями. Хорошо громыхнуло. Ещё. Вчера в номере по телеку видели кадры о наводнении в Флагстафе, мы останавливались недалеко. А у нас только поток пробурлил по высохшему до того руслу. Теперь мы выше и далеко, телека нет. Похоже, все разъехались до дождя. Скоро двинем и мы с надеждой на прояснение.

Но надежды не сбылись. В самой посещаемой точке с магазинами и ресторанами, залами для посетителей и с огромными окнами в сторону Каньона — он, заветная цель многомесячных ожиданий, презрел сиюминутные вожделения существ, возомнивших себя царями природы. Что ему желания месяцев, лет, или даже всей быстротечной человеческой жизни, если для него тысячелетия мелькают мигами? Серые тучи переполнили Каньон до краёв, а их сёстры забрались ещё выше и поливают пришельцев с удовольствием.

В дождь и туман…

Успели проскочить в молоке пару сотен метров по ближайшим дорожкам к обрыву, потеряться, вымокнуть, разыскать друг друга, переглянуться изумлённо, прочитав цены в ресторане, и, разместившись в машине с помидорами и бутербродами с колбасой, устроить симпозиум о дальнейшем. Сидеть в машине и ждать, когда пройдёт дождь? Его обещали до среды. Слоняться в зале Визит Центра, в тысячный раз разглядывая информационные фото и диаграммы? Всё-таки идти в ресторан?

Решили: поехали к другой точке — вдруг будет окошко в тучах. И их было сполна, а ещё ошалелых глаз, высоких сосен и елей, чистых лугов, умытых дождём, красных и разноцветных скал, замирания сердца на узких проходах к смотровым площадкам, пушистых туч, замысловато круживших под нами в Каньоне, и масса другого, неожиданного.

Оказывается, я зря горевал о милях сгоревшего леса — его специально подожгли, чтобы не нарушать природных циклов. Почти вековое ограждение от очагов возгорания привело природу Каньона к болезни. В двухтысячном лес подожгли на определённых специалистами участках и чётко оградили границы огня.

А специалистов тут хватает — это рейнджеры. Они учат, как вести себя при пожаре и спуске вниз, охраняют наиболее ценные места. Но охрана их не в окриках: «Нельзя!». На остатке стен на уровне земли и у наскальных рисунков древних, доброволец из Японии давал подержать в руках каменные наконечники стрел, фрагменты посуды, рабочие инструменты индейцев, бережно сохраняемые им в портативном кожаном футлярчике с песком. А потом водил по склонам и фотографировался с нами.

Высокая женщина в рейнджерской униформе у развалин индейского дома на скале, встретила улыбкой и рассказала, как жили тогда. Этот дом-крепость был когда-то связующим звеном между двумя индейскими поселениями, разделёнными милями пустыни тысячи лет назад.

А про весёлую молодую женщину на автобусной остановке в наш первый день, вы уже прочитали.

Дождливый холодный день, закончившийся обедом в ресторане около домиков кемпинга, с пивом, округлившимися животами и довольными лицами, оказался очередной удачей.

Завтра встаём в четыре утра — будем встречать рассвет.

Кемпинг у Северного Края Каньона

2 августа.

Будильник прозвенел явно не вовремя, ровно в четыре утра. Завтракать и кофе не дали. Пол яблока на дорогу удалось схватить на ходу.

От соседнего домика тоже отъехала машина, обогнала нас на шоссе. А мы едем тихо не зря, успели затормозить, когда косуля метрах в двадцати перед нами перескочила дорогу. Шоссе пусто, видно, народ читал прогноз погоды на сегодня внимательно.

Подъехали к домику на границе Национального парка, а там дорога свободна, без внимательного контролёра с напутствием и картой Каньона. Только табличка висит, что путь свободен, пожалуйста, проезжайте.

Минут через сорок по узкому серпантину между сосен и скал приехали, точка «Империал». Здесь самая высокая обзорная площадка Каньона и пропасть под нами со средней глубиной в милю. Рассвет бывает триста шестьдесят раз в году, или даже триста шестьдесят шесть, но мы обычно проскакиваем мимо него. Это ведь так ординарно — всего лишь новый день. Но это — встаёт солнце. Пусть даже в тучах, как сейчас. И хотя первый его луч увидели много позже, когда оно поднялось высоко, и момент его появления над горизонтом из-за гор и скал исчез за густой пеленой серого цвета, но оно взошло. Для нас взошло. Ну, и для остального мира тоже.

Теперь несколько миль к той площадке, которая негостеприимно обошлась с нами вчера. Вверх-вниз по дорожке, ведущей местами узким лезвием к скале с площадкой по кругу, пара снимков и назад к машине — это были последние шаги у Каньона. До свидания или прощай? Или для каждого из нас по-разному?

Но день не закончился. Тянет наверстать недобранное за ночь. И зачем противиться? Будит стук работников кемпинга, пришедших убрать номер. Пришлось просыпаться и срочно придумывать за завтраком следующую точку. Двое — на полустульях-полукреслах вокруг небольшого круглого стола. Двое — на кровати. Рядом ещё одна, такая же. Кухонный столик, раковина, светильник, вентилятор под потолком. Кровати застелены по-американски, как во всех гостиницах — одеяло с простынёй вместо пододеяльника и покрывало аккуратно подоткнуты под большой и толстый матрас. Здесь у нас только по две подушки на кровать, в прошлой гостинице было по четыре. Туалет, опять же, с раковиной и кабинкой для душа. Комплект полотенец на каждого из трёх разнокалиберных стандартно мягких белых полотнищ меняют ежедневно. А перед входной дверью на улице — два пластмассовых кресла на крохотной веранде под крышей. Здесь уютно писать заметки, закутавшись в плед, и глядеть на возню бурундуков. Один из них забрался на веранду и внимательно разглядывает меня, вероятно попрошайничает. Но все вокруг многократно просят не кормить животных и не дотрагиваться до них. Вот и оказался бурундучок без поживы.

А потом было два часа до города Пэйдж. Здесь озеро. Уже наплававшись вволю на диком пляже и наигравшись с двумя индейскими мальчуганами, мама которых невозмутимо сидела на шикарном махровом полотенце с книгой, периодически вытаскивая что-то вкусное из переносной сумки-холодильника, глянул на карту и обнаружил, что купались в гигантской запруде на реке Колорадо. Представьте — красная пустыня, голые скалы, даже тучи снизу подсвечены красным, а в городе подряд идут площадки с разноразмерными лодками, катерами, яхтами и даже почти большими теплоходиками на прицепах. Красный пустынный пейзаж — и пароходик на колёсах! Плати, и твой, на отмеренное время, плавучий дом будет рассекать чистейшие воды знаменитой реки, раскинувшейся тут местами весьма широко. Это потом она пожелтеет от глины и мути оранжевых берегов, сузится и понесётся сквозь Большой Каньон всё ниже и ниже на Запад.

Так что, в Миссисипи только омыл ладони, лицо и ступни, а рекой Колорадо причастился по полной любовью к Америке.

Может быть состоится костёр на прощанье в ограждённом прямоугольнике леса у домиков. Сборы с утра и снова вперёд, уже на Восток.

В дороге, 2 августа, 18.45

PS!

А костёр не получился. Прошёл сильный дождь и не оставил ничего сухого, он даже размыл дорогу в одном месте и выкинул на шоссе пару камешков по полтонны весом. А знаки про корову обернулись ими самими, а не бизонами, как думали. Коровы и бык стояли на середине дороги и глядели на нас хмуро из тьмы — кто им там мешает в этих жужжащих железных коробках?

Опубликовано 04.08.2011 в рубрике Города и страны раздела Мир вокруг
Просмотры: 11421