В стиле ретро

Глава из повести «Звезды в стране Снежной королевы»

— А из нашего окна
Площадь Красная видна!

Сергей Михалков

За окном лютует стужа. Так метет, что дерево качается из стороны в сторону, шевеля голыми ветками. Мне они представляются скрюченными пальцами замерзшего великана. Вот сейчас он откроет

своими щупальцами окно и проникнет ко мне в детскую!

Школу занесло снегом, окна чуть видны. Нет, все-таки из моего окошка смотреть не страшно, а наоборот, даже интересно. Бабушка варит кисель из черники, у нас тепло и тихо. Как самый лучший маяк на свете меня спасает сигналящая из-под закрытой двери полоска света.

Мне надо спать. Я натянула на глаза одеяло в белом пододеяльнике и не могу уснуть. «Кто такая эта стужа? Почему ее все боятся?» — думаю и не могу придумать ответ. «Стужа — это когда нет ни солнца, ни снега, ни подружек, а только думки, не дающие уснуть».

Когда я открыла глаза, комнату озаряло зимнее солнце. Я жмурилась, пытаясь увидеть глаза самого солнца, но от долгого смотрения на золото становилось темно. В этой таинственной темноте загорались свечи. Зашла бабушка и сказала, что в доме появился гость, и мне нужно подать ему чистое полотенце. Я достала из платяного шкафа большое махровое полотенце.

Подумала и взяла другое, старенькое, с бахромой. Себе на плечо повесила то полотенце, которое нужно предложить незнакомому мальчику, на всякий случай, если появится бабушка, а в руках понесла обычное.

В ванной комнате стоял он в трусах, гольфах и моих тапочках. Я молча протянула то полотенце, что похуже. Гость даже не заметил подлога. Он открыл кран на всю мощь и напустил на пол очень много воды. Я хотела пожурить проказника, но увидев, как мальчишка затопал по луже, с интересом наблюдала. Брызги долетали и до меня, отчего стало очень весело.

Когда-то девочки носили огромные банты на макушке, белые воротники и манжеты. Девочки и не представляли себе, что такое брюки и колготки. Нарядные платьица, чулки и пояс с резиночками, на конце которых были специальные застежки, рейтузы, кофточки, - вот такой гардероб был у нас. Мальчики щеголяли в свитерах и теплых штанах зимой, а летом в рубашках и брюках, а вместо молнии-застежки были пуговицы.

Бабушка сначала предложила нам манную кашу с киселем. Мишка слопал, а я, причесанная и умытая, вдруг «зачинилась», как выразилась бабушка. Так вот и сидела в фартучке за столом и выкаблучивалась.

Меня раздражал довольный вид Миши, который хвастался своими достижениями в спорте. Я спорт искренне не понимала, особенно поднятие штанги. Когда бабушка подала мои любимые пирожки с яичком и рисом, я взяла один, подумала и отложила. Впрочем, съела его за милую душу, когда гость направился в прихожую.

У Мишки были дутыши. Дутышами называли коньки, на которых бегали мальчишки. У девочек были совсем другие: высокие, выше щиколотки, белые или кремовые ботиночки, с зубчиками на острие конька.

Я презирала дутыши и обожала свои фигурные. Не было и речи, чтобы отправиться на каток в компании обладателя дутышей.

На улице уже не вьюжило, как ночью. Стоял ясный день. Снег блестел на солнце, голубизна льда на школьном дворе соблазняла, я выглядывала из-за тюлевой занавески. Детвора кружилась вокруг снежной бабы. Закрытая на каникулы школа сверкала чистыми окнами. На солнышке они казались зеркальными и открытыми для всех желающих полюбоваться своим отражением. Это похоже на комнату смеха, где я видела огромные зеркала.

Только сейчас все серьезнее, по-настоящему. Жаль, что смотреться в школьные окна можно лишь подлетев к ним поближе. Я поняла, почему снегири так любят наши окна. Птицы специально приближаются к стеклу, чтобы лишний раз увидеть свои алые грудки.

Бабушка уговорила погулять. Она надела на меня шерстяные носки, вязаные рейтузы, валенки, на всякий случай — вдруг пойдет снег или начнется оттепель — галоши, шубу затянула офицерским ремнем. Шарфиком закрыла рот — не дай бог ангина! Двойная вязаная шапка с пушистой кисточкой венчала прекрасное создание, то есть меня.

Пока бабушка возилась, я держалась за белый шнурок ботинка, который, как собачка, следовал за мной все утро, царапая паркет острым лезвием конька. Но куда же подевался второй? Я взмокла и начала орать. Бабушка закрыла уши и, охая, полезла под шкаф. «Чертик-чертик, поиграй и отдай!» — приговаривала она, шаря клюкой под мебелью. Вдруг пес Акакий Акакиевич притащил пропажу. «Это хороший знак», — сказала бабушка, перекрестив меня и отправив наконец на улицу.

А там морозный воздух согревал ребячьи души. Щеки конькобежцев покраснели, как грудки снегирей. Снежная баба, возможно, и переживала, глядя на меня, закутанную и одинокую.

Ведро на голове ледовой хозяйки накренилось, метла задрожала, а снеговая муфта вдруг потеряла товарный вид, так как начала рассыпаться. Наверное, баба подумала, что хорошо бы снежку — сиреневого и пушистого, согревающего лучше всяких шуб.

Вдруг небо заволокло покрывалом, и пошел настоящий снег. «Слепой снег, слепой снег!» — закричали ребята. Ведь только что светило солнышко, откуда появилось снежное облако? Дети не унимались, они смеялись от того, что идет снег, что у девочки Мимозы — так меня стали обзывать — смешная муфта на руках. Баба тоже уставилась на белый мех, закрывающий мои руки.

Откуда столько белых мух набилось к нам во двор?» — кто-то декламировал заданный стишок, его будет спрашивать учительница сразу после каникул. А я стояла и ничего не понимала, как щенок, увидевший первый снег.

Дымчатые хлопья сыпались на сложенные руки снежной бабы. Ее рот расплылся в улыбке: «Вот теперь и у меня настоящая муфта!»

Дети скользили по катку с такой быстротой, что он не успевал покрыться снегом. Лед блестел и напоминал мне огромный бриллиант, о котором я узнала из одной толстой книжки. Ребята кружились снежинками, а я покрывалась снегом, превращаясь в уменьшенную копию снежной бабы.

Мишка пришел на помощь: усадил на скамейку, стащил валенки и надел на меня коньки. Я сняла муфту, ступила на лед и сразу растянулась. Мир замер: вдруг кончилась зима, исчез мороз, пропал снег. Я закричала, зовя маму. Сквозь слезы я не видела никого. Правда, мне показалось, что два ангела подлетели ко мне и подняли.

У скамейки сильно ругался какой-то мальчишка. Он швырнул мою муфту в сугроб. Другой подскочил ко мне и рванул дедушкин ремень, стащив с меня шубу. От страха показалось, что меня раздевают на улице мальчишки, но, присмотревшись, я узнала Мишку. Он хлопотал над моим бесчувственным телом.

Мы стали кататься втроем: Миша, Лена из параллельного класса и я. Наклонив корпус вперед, я держала ноги вместе. Не обращала внимания на дразнилки: «Расступись, честной народ — пароход на буксире идет!»

Бабушка, услышав мой вопль, примчалась на каток. Она прихватила хоккейные коньки моего папы. Оценив ситуацию, бабушка обулась в них и покатила спасать «пароход». Вот смеху было!

Солнце закатилось, снег давно перестал сыпать крупой. Изрезанный за день лед не хотел отпускать ребятню. Ведь когда все разбегутся по домам, его покроет пороша, утром придут дворники и будут скрести каток лопатами. Кто-нибудь обязательно польет его ледяной водой.

На следующее утро я вскочила раньше всех. Достала зубной порошок — тогда не было зубной пасты — почистила зубы, умылась холодной водой, сама расчесала волосы и заявила: «Мне пора!»

Мне приснилось, что снежная баба метет каток, сбивая снег в большой пушистый шар. Я догадалась, что баба готовит себе муфту. Тогда я решила подарить ей свою. Встала и направилась на улицу.

За завтраком бабушка утверждала, что ночью я вышла во двор в одной рубашке, неся муфту и коньки. Я не поверила. Бабушка отправилась со мной на школьный двор. Удивительное зрелище предстало перед нами: голубой лед был расписан узорами, которые могли оставить только мои фигурные.

Наверное, я каталась во сне! Мне снилась одна история, над тайной которой я размышляла уже целых два дня.