Милла Синиярви

Жизнь

После крещения Миша заболел. Зря его возили в морозный день в церковь. Врач предупреждала, но бабушка Лены спешила: ребенок тяжело болен, мало ли…

Мы живем на одной лестничной площадке. Когда-то я учила Лену русскому языку и литературе. Нас всех пугает безразличие, с которым молодая мама относится к Мише. Наверное, это послеродовая депрессия. Мы с бабушкой Лены по очереди ухаживаем за младенцем и его матерью.

Я стараюсь говорить с ней, придумываю истории, тормошу вопросами. Мы сидим у детской кровати, и я рассказываю.

…Вдруг в дверь постучали. Вошла старуха, закутанная в платок. На дворе зима, у странницы покраснел нос, пальцы превратились в бесчувственные костяшки. Она просилась погреться. Хозяйка пустила незнакомку и напоила горячим чаем. Бабка подошла к колыбели, в которой лежал месячный ребенок. Он родился слабеньким, и мать очень переживала. Она разрешила понянчить старухе младенца, а сама уснула, так как не спала несколько ночей. Проснувшись, женщина увидела, что в колыбельке пусто. Ведьма украла ребенка!

Несчастная мать выбежала на улицу. Там была метель, ни одного прохожего не встречалось на пути. Бедная женщина все бежала и звала малыша. Наконец от бессилия упала в сугроб и заплакала. Долго так просидела она в снегу, может, уснула. Во сне слышала, как с ней говорила какая-то женщина.

— Твой дом посетила Смерть. Я видела, как она скрылась с ребенком. Ты ее не догонишь, она сама выбирает своих жертв.

— Скажи мне, в какую сторону она помчалась! Я найду ее и отберу своего малыша.

В ответ женщина услышала хохот и завывание вьюги…

Миша проснулся. Мы вместе поменяли подгузник. Я побежала разогревать детское питание. Лена кормит грудью, но молока не хватает. На всякий случай держу рожок с теплой смесью. Мальчик немного поел и, утомленный, сразу уснул.

— Лена, спой ему колыбельную! — прошу я.

— Зачем? Он же и так спит, — пожимает плечами она.

— Ты знаешь, когда та женщина, у которой Смерть украла ребенка, стала петь детские песни, то сама Ночь сжалилась и указала путь, куда умчалась старуха.

— Ну что вы все сказки рассказываете, ведь все равно он умрет!

Мне уже много лет, и только благодаря возрасту я промолчала. Ушла в кухню, потом вернулась. Лену нельзя оставлять одну. Я зажгла свечу и села в кресло. Молодая женщина лежала на диване, отвернувшись к стене. Я начала говорить о том, что мы являемся на этот свет и сгораем, мы приходим, чтобы уйти. Но ведь даже свечи горят по-разному! Есть прямые и тонкие, они загораются послушно и очень ярко, быстро сгорают. Есть такие, которые оплывают, треща от пламени, как будто сопротивляясь. Они горят дольше, но тоже беззащитны перед пожирающим пламенем.

— Лен, а давай затушим огонь, пусть свеча еще послужит? — я не знаю, что еще придумать.

— Лучше сказку дорасскажите! — слышу голос своей ученицы.

И я прощаю холодность и черствость, которые мерещатся мне в характере Лены. Несмотря на свою усталость, я радуюсь живому интересу, детской нотке в ее просьбе.

…Мать так любила свое дитя, что настигла Смерть. Старуха пересаживала цветы в оранжерее. Представь себе старинный диковинный ботанический сад, в котором растут в горшках и кадках деревья, кустарники, огромные цветы и маленькие травки. Это был целый город. К нему прибывали корабли. Там никогда не замерзало море. Набережная и лавки становились то померанцевыми, то лимонными рощами, иногда привозились роскошные пальмовые, фиговые и вишневые деревья в полном цвету.

Старуха надевала перчатки и пересаживала растения. Вот она подошла к горшочку со стеклянным колпаком, под которым рос нежный гиацинт. Открыла его и безжалостно вытащила вместе с луковицей. Бросила в корзину, в которой нет ни земли, ни влаги, а только засохшие цветы. Смерть считала себя великим архитектором, ведь она застраивала город, постепенно сокращая площади, занятые садами и цветниками. Они уничтожались при возведении новых зданий и прокладке улиц. Смерть передавала земли в руки правительственных учреждений и очень радовалась, когда былые липовые парки превращались в трамвайные. Чтобы остановить рубки, надо было выкупить частные земли, но ни у кого не находилось на это средств и сил.

Смерть носилась по городу и высматривала дома с расширенными проемами, с большими стеклами. Жители украшали дворцы и дома теплицами, впуская в них дневной свет. Они думали, что блеском хрусталя, стекла и зеркал отпугнут страшную гостью. Но она забирала с собой герани, бегонии, традесканции, хлорофитумы и другие комнатные растения, заодно присматривая больных и старых людей. Иногда завистливая старуха дотрагивалась холодным перстом до здоровых и счастливых, и они вскоре умирали.

Безутешная мать бродила среди деревьев и кустов, рассматривала специальные трельяжи, заглядывала в жардиньерки и обходила ширмы, увитые плющом и лианами. Она зашла в зимний сад. Там росли лавры, мирты, в их тени бархатом стелился зеленый дерн. Среди него пестрели первые весенние цветы — крокусы.

— Вот он! — сказала мать, протягивая руку к маленькому голубому крокусу, который печально свесил головку.

Вдруг листья фикуса, кадка которого была рядом с малышами-крокусами, задрожали. Бальзамины в горшочках закачались от ледяного ветра, хлынувшего в оранжерею. Скромная геранька заплакала. А резеда сказала очень грустно: «Настал и наш час!»

Все догадались, что явилась хозяйка. Она наклонилась к малорослым цветам, расположенным среди дерна. Вытащила фиалку из грунта и повернулась к женщине.

— Как ты осмелилась сюда войти? Кто указал дорогу? — обратилась к ней.

— Я мать, и пришла за своим ребенком. Отдай его мне, иначе я вырву все цветы, растопчу клубни и опрокину кадки! — женщина схватилась за первый попавшийся цветок.

— Ты не посмеешь распоряжаться, здесь я отвечаю за порядок! — голос старухи задрожал.

— Порядок? — вспылила мать, держа ком земли с незабудкой.

— На все воля божья, я подчиняюсь только ей. Оставь несчастную, ее время не пришло, — Смерть кивнула на голубую звездочку, поникшую в руках обезумевшей женщины.

…Незаметно в комнату вошла бабушка Лены. Она тоже слушала сказку, вздыхала и крестилась. Я подошла к детской кроватке. Миша строил гримасы во сне, как это умеют делать только младенцы. Он тяжело переводил дух, вздрагивая всем тельцем. Я взглянула на Лену. Она сама еще ребенок, вся жизнь впереди. Если случится непоправимое, горе можно только разделить. И я заканчиваю свой рассказ ровным голосом.

…Смерть показала женщине колодец. В воде отражалась вся судьба ее ребенка. Он родился таким больным, что ему предстояло страдать и бороться, чтобы выжить.

— Не лучше ли отправить его туда, где не надо мучиться, причиняя боль себе и другим? — обратилась к матери безжалостная старуха. — Твой ребенок невинен и чист, позволь ему уйти, как дождевой капле, как упавшему в тумане камешку. Ведь он упадет на дно, к другим камням. Пойми, мир вечен!

Но женщина оказалась отчаянной, она опустила незабудку на землю и вырвала с корнем нежный крокус. От прикосновения ее рук цветок затрепетал…

…Крик младенца огласил всю комнату. Ребенок не просто плакал, он орал, захлебываясь. Лена, бабушка, я — втроем мы бросились к нему.

— Ишь, как ужаленный, — причитала бабушка, — Ленка, дай ему титьку.

Мать положила Мишу на колени, приподняв за головку. Расстегнула халат. Мальчишка хищным движением набросился на грудь.

© Милла Синиярви,  2008

***

Белла Ахмадулина

Заклинание

Не плачьте обо мне — я проживу
счастливой нищей, доброй каторжанкой,
озябшею на севере южанкой,
чахоточной да злой петербуржанкой
на малярийном юге проживу.

Не плачьте обо мне — я проживу
той хромоножкой, вышедшей на паперть,
тем пьяницей, приникнувшим на скатерть,
и этим,что малюет божью матерь,
убогим богомазом проживу.

Не плачьте обо мне — я проживу
той грамоте наученной девчонкой,
которая в грядущести нечеткой
мои стихи, моею рыжей челкой,
как дура будет знать. Я проживу.

Не плачьте обо мне — я проживу,
сестры помилосердней милосердной,
в военной бесшабашности предсмертной,
да под звездой марининой пресветлой
уж как никак, а все ж я проживу.

***

Страница Елены Никиткиной на Прозе.ру

Страница Валентины Никиткиной на Прозе.ру

На картинке — старинная китайская гравюра, а Лена очень хорошо была знакома с Древним Китаем, у нее осталась незаконченная повесть «Луна в тумане»:

глава 1: http://proza.ru/2008/05/25/389

глава 2: http://proza.ru/2008/06/08/384

глава 3: http://proza.ru/2008/08/10/420

глава 4: http://proza.ru/2010/10/27/729

Представляете, в каком состоянии Лена писала ее? Сквозь стиснутые зубы.

***

А вот этот автобиографический рассказ Валентины Никиткиной «Тайна имен» перечитала только что и совсем другими глазами взглянула на всю замечательную семью:

Валентина Никиткина

Тайна имен

В Москве без жилья и без помощи рожать первого ребенка было страшновато. Поэтому я поехала в Киев к родителям. Как мне хотелось сына!

Но родилась Наташа. Это было 6-го сентября 1945-го года.

На радостях в Москву моему мужу полетели поздравительные телеграммы. Да не одна, а целых три! Мама послала телеграмму, а отец решил, что она забудет, зашел на почту и тоже отправил телеграмму. И моя школьная подруга Ева решила тоже Колю поздравить.

Коля тогда жил в мосфильмовском общежитии, и почту доставили туда. А товарищи знали, что он на съемках и срочно прибежали с телеграммами в павильон.

Колю обступили и с нетерпением ждали: кто же на свет появился — дочь или сын?

Он раскрыл первую телеграмму: «Поздравляем с рождением дочери Наташи. Родилась шестого».

Все закричали «ура!»

Он раскрыл вторую: «Поздравляем с рождением дочери Елены. Родилась седьмого».

Народ на миг оторопел: неужели двойня?

А шутник Коля невозмутимо открыл третью и громко-громко: «Поздравляем с рождением сына Миши. Родился восьмого.»

Тут все набросились на него, отобрали телеграммы, и он был разоблачен.

Но его шутка всем понравилась, смеялись еще долго.

Коля мне обо всем этом в тот же вечер подробно написал. Я тоже посмеялась, а потом через какое-то время в напряженной нашей жизни накрепко забыла об этом. И Коля, конечно, забыл.

Мы оба забыли на долгие годы…

В 1954 году я тоже ждала сына, Коля ждал сына, свекровь ждала внука.

Коля вернулся из роддома, свекровь на пороге спрашивает:

— Ну, что? Ура?!..

— Маленькое «ура»! — ответил Коля.

Такая смешная девочка родилась, с торчащим ежиком рыженьких волос. «Ежинка!» — долго мы, любя, называли ее.

Я хотела дать ей имя Ксения, но оно Коле не понравилось, и мы, посовещавшись, назвали ее Еленой.

Двое детей в наше время было более, чем достаточно.

А мне почему-то, — даже объяснить не могла почему! — но очень хотелось мальчика.

Коля сердился и смеялся, говорил, что повесится, если у нас третий будет, но не устоял перед моими просьбами.

Во время беременности заботливая докторша отправляла меня в больницу дважды, не спрашивая согласия. «Скорая помощь» к подъезду — и вперед! (Уже после благополучных родов врач из консультации сказала, что были какие-то нелады со мной, и они боялись даже, что я умру!)

В больнице доктора — все сплошь женщины — зная, что я очень хочу мальчишку, все время довольно уверенно говорили, что, по всей вероятности, у меня будет девочка. Позже я поняла, что они, добрые души, просто хотели подготовить меня к возможному разочарованию.

А мы с Колей решили: ну что ж, девочка так девочка! Будут три сестры, совсем как у Чехова. И даже имя придумали и на звук пробовали — Люба, Любочка, Любка, Любаня…

27-го сентября 196О-го года родился долгожданный мальчик.

В палату Коля послал мне записку: «Поздравляю! Молодец! Родила-таки принца!»

Я очень хотела, чтоб Коля сам выбрал имя мальчику. Но по самым разным причинам Коля ни на одном имени не мог остановиться.

Я плакала: мальчик худеет, а народные приметы говорят, это оттого, что у него так долго имени нет!

И вот муж однажды утром радостно кричит в окошко моей палаты:

— Ты знаешь — еду я в электричке, возвращаюсь с садового участка, а по полупустому вагону бегает мальчик лет четырех. Крепенький такой, умненький, веселый!.. Спрашиваю: «Как тебя зовут?» «Миша,» — отвечает. Давай и нашего сына назовем Мишей? Хорошее ведь имя!

Я тут же согласилась. До этого десятка два имен мы перебирали, и ни на одном не остановились. А имя Миша ни разу нам и в голову не приходило.

В 1998-ом году, уже после смерти мужа, разбирала я свои бумаги и нашла пачку старых Колиных писем. Уселась и стала их читать. И вдруг натыкаюсь на письмо 1945-го года, в котором он описывает ту его шутку в мосфильмовской группе: три телеграммы с поздравлением о рождении якобы трех детей: Наташи, Елены и Миши…

Что это? Предугадывание будущего, в котором уже многое заранее предопределено? Или обыкновенное случайное совпадение?

Но какое же это совпадение, если мы так долго-долго, мучительно долго искали имя для сына, а «Мишу» сама судьба подбросила в лице симпатичного мальчугана в электричке!

Подумать только!.. Если бы не это, записанное черным по белому, свидетельство — письмо Коли ко мне из сорок пятого года! — я бы никогда и не вспомнила об этом странном его озарении, и в голову не пришло бы, что имена детские не от родителей, а от судьбы даются…

«Все обстоятельства жизни, как бы ни казались они ничтожны, имеют огромное значение… Нет случая в жизни, все творится по воле Создателя,» — писал Оптинский старец Варсонофий.

Кстати, есть еще одно подтверждение предопределенности имени. Милую и дорогую невесточку нашу зовут Любочка! Не странно ли?

Это ведь то имя, которое мы девочке дали бы, если бы у нас еще одна дочка появилась. А добрая невестка — это еще одна дочка в семье!

Но это уже, наверное, совпадение.

***

И последняя, самая важная ссылка, записки самой Лены.

Опубликовано 02.01.2011 в рубрике Взрослым раздела Litera
Просмотры: 1991