Просмотры: 3992
Комментарии: 2

Милла Синиярви

Мартиника. Сон перед сожжением

Возможность острова может означать возможность прикосновения к умирающему времени. На острове жизнь замедляется иногда до полного исчезновения. Так оживает призрак острова, ведь здесь умирали, глядя на корабельные мачты. Что думали ушедшие навсегда? Наверное, они были уверены, что там, за горизонтом, начнется новая жизнь.

А пока под ногами чудовище, земля, готовая предать в любую минуту. Это знают змеи, спускающиеся с расселин старой лавы на склонах. Птицы облетают острова смерти, а черепахи уплывают из прибрежных вод. Люди, заложники острова, сидят на террасе, пьют кофе, разговаривают, влюбляются, пытаясь найти спасительную реку в подобных себе. Вещи остаются безучастными к надвигающейся трагедии, зная, что они-то останутся! И действительно, по прихоти стихии уцелеет многое: и спички с зеркалами, и посуда. Лишь расплавленная ножка бокала примет причудливую форму в печальном реверансе перед обугленным обрубком, бывшем некогда прекрасной креолкой. Островитяне наклоняются над тростником и орхидеями как сомнамбулы, в полудреме. Черный снег из гари и пепла — вот он какой, заморский снег, врали французы, говоря, что он белый! — сыпался на головы, забивая уши, ноздри, глаза.

Молодой и сильный африканец Августо преследовал в любовной тоске красавицу Роз, хозяйку кофейни. Вот он пробрался в апартаменты возлюбленной. Из сада несколько ступеней вели в продолговатую, всю в зеркалах переднюю, по бокам которой справа и слева помещались выложенный мозаиковыми плитами будуар и маленькая комната, видимо, конторка. В конце коридора в первом этаже находился салон с двумя боковыми дверями в сад. Из коридора лестница уводила наверх, в покои прелестницы. Рядом со спальней, куда наконец попал мужчина, находилась уборная, стены которой были разрисованы птицами и цветами. Для бедняка Августо, кочующего в поисках заработка по плантациям сахарного тростника и винокурням, изготавливающим ром, это казалось пределом роскоши. Он не знал, что в комнатах с претензией на высокий стиль мебель давно не соответствовала парижским вкусам, что иногда кажущееся богатство хозяйки компрометировалось какой-нибудь потертой или ветхой вещицей, — всего этого разбойник не видел. Опьяненный блеском и роскошью, а также красотой мадам Роз, африканец приблизился к женщине, стоявшей перед ним в розовом шелковом платье, мягко облегавшем ее гибкий стан. Мадам слабо отреагировала на появление незнакомца и дала испить по капле жгучее время островитянской предсмертной страсти. Роз лениво прогнала собачонку с шелкового одеяла, освободив место для сильного тела молодого африканца. Отдыхая на широкой кровати, Августо видел, как женский силуэт обозначился у окна. Тонкие руки затворили ставни. Вот женщина приблизилась, и ласки продолжились с шумом падающего потока.

Муж мадам, представитель старинного французского рода, застал любовников в спальне и вызвал полицию. Обессиленный страхом и сознанием невозможности покинуть остров, супруг потерял былую пылкость, отдав в руки правосудия за небольшое вознаграждение дело защиты его чести. Да и сама Роз уже не волновала француза, как раньше. Уже давно ему мерещилось, как жена уходила, не говоря ни слова. Она уходила через зеркало, не оглядываясь, очень медленно, но совсем не мучительно, не причиняя ни капли душевной боли. Мосье Дерюк был готов к их общему уходу. Он родился в Сен-Пьере на Мартинике. Его мать происходила из старинной и уважаемой французской семьи. Да, были близкие, было состояние. Но родители умерли, а друзья предали. О, милая Франция, как же ты далеко! Шарль Дерюк возненавидел остров. Он живописен только для туристов. Зеленое ожерелье кажется прекрасным с бортов кораблей, уплывающих на свободу. Шарль всегда знал, что уютная бухта и кораллы, утесы и отмели, окаймленные пальмами пляжи и очертания скал, отшлифованных прибоем — это мертвые берега. Да, они заманили французов, сделав узниками на века. Даже в полном штиле здесь мерещится буря. Рыбаки рассказывают, что во время штиля появляются глубинные волны. Откуда? Из самой преисподней, как предупреждение всем. Город обречен на расставание с кораблями, Родиной, милой Францией. Шарль ненавидел контуры кораблей. Каждый забирал с собой часть его души.

Пираты облюбовали Мартинику. Люди без совести и чести, дьявольское отродье, были заодно с исчадием ада. И зловещие недра отвечали взаимностью: так в 1851 году вулкан Мон-Пеле поиграл с жителями, проверив их. Над паникерами смеялись. А порт остался целым и процветающим. Буржуа из Франции «отбили» жемчужину у пиратов, понастроив в Сен-Пьере католические соборы, театры, роскошные особняки с салонами, не уступавшими по блеску парижским, кофейни, для простого люда танцевальные площадки и бары, для себя и туристов банки. Монашенки полюбили остров, основав здесь несколько женских монастырей. Католические священники собирались на семинары. Образовательная и экономическая жизнь кипела: в городе были лицей и гимназия, дымили заводы по производству рома. Красавец вулкан расположен всего лишь в восьми километрах от города. «Как жалко, что он уже старик», — неудачно шутили молодые креолки, беспечные и кокетливые, как сама Жозефина, супруга Бонапарта, знаменитая уроженка Сен-Пьера. Горожане относились к «старику» как к своей собственности. Пусть он уже потухший, но ведь какой грандиозный! Кто-то называл его седовласым львом, кто-то еще помнил попытку вулканического извержения и говорил, что рано хоронить льва. «Нет, мертвый лев не опасен!», — уверяли учителя и водили школьников на экскурсии к кратеру. В апреле 1902 года туристы все-таки усомнились в пассивности местной достопримечательности, так как вулкан продолжал куриться. Но что значит мнение каких-то пришлых прожигателей жизнь для старожилов, истинных любителей островной неги и безделья?

23 апреля на южном склоне показалось черное облако, после чего пошел пепельный дождь. В этот же день жители услышали подземный гул. И это было в диковинку многим, особенно детям: раскаты небесного грома вызывают страх, когда веселый, а когда и нешуточный, но звуки ожившей преисподней вселяют ужас и ввергают в оцепенение. Потом два дня продолжался чудовищный спектакль: пепельные тучи поднимались над вулканом, который исторгал из своей бездны камни. И даже случившееся несчастье — от камнепада пострадали люди — не остановило любопытных, пробравшихся к самому кратеру. Любители острых ощущений уверяли, что слышали звуки, напоминавшие бульканье кипящей жижи в гигантском котле на дьявольской кухне.

А что же наше милое французское семейство? Мадам Роз писала кузине в конце апреля: «Пепел покрывает город. Запах серы настолько силен, что лошади останавливаются на улицах и храпят, видимо, от отвращения, предчувствуя дьявола. Ты не поверишь, дорогая, но я хожу по улицам с многочисленными платками, которые обмакиваю в привязанную к карману фляжку с водой. Влажные повязки таким образом защищают нас от проклятых испарений. Шарль уверяет, что нет никакой опасности. Но ты ведь знаешь, что он находится в глубокой депрессии. Я начинаю подумывать об отъезде». Через несколько дней раскаты из-под земли усилились, пепел уже шел густой стеной, как снег. Горожане обсуждали планы эвакуации. Но пока у людей были ром и кофе, французские вина и горячий шоколад, жизнь продолжала свой обычный ход. Мало кто решился изменить его.

Прекрасная креолка Роз сообщала брату, жившему в Марселе: «Пишу и задыхаюсь в буквальном смысле. Дай бог, если я, как всегда, преувеличиваю опасность. Шарль смеется над моими страхами, но смех его натужен, как и он сам за последние годы. Сегодня был откровенный разговор с мужем: Шарль отпускает меня во Францию. Милый, он продолжает заботиться обо мне несмотря на свою болезнь. Но как же я могу одна уехать? У меня нет сил на сборы. Проклятая жара — даже вода в бухте горячая! — заставляет лежать в милом сердцу будуаре с закрытыми окнами. Мы не можем открывать двери и ставни из-за раскаленной пыли, обжигающей кожу. У нас погиб весь урожай, цветы в саду тоже».

В это же время Шарль Дерюк писал своей любовнице: «У нас невозможная духота особого рода. Это не тропическая жара, а намного хуже. Горячий воздух обжигает дыхательные пути. Умрем ли мы все от этого пекла? Не хочу тебя пугать, но я в полном отчаянии. Никто не знает, что будет завтра. Вероятно, начнется извержение лавы, пойдут каменные дожди или город захлестнет страшное наводнение. Кто знает? По крайней мере, любимая, ты должна знать, что в самый последний момент своей жизни я буду думать о тебе!»

Эти письма супругов сохранились. Благодаря природной катастрофе — оба погибли утром 8 мая — когда-то близкие люди так и не узнали свои настоящие чувства. Возможно, мадам Роз пришла бы в бешенство, обнаружив письмо Шарля к другой. Возможно, она продолжала любить мужа, предаваясь последним утехам с молодым негром. Ему она жаловалась, что спокойствие Шарля ее удивляет. Ей хотелось равнодушие принимать за мужскую выдержку, хладнокровие. А Августо обнажал в полумраке комнаты белоснежные зубы и смеялся: «Если нас ожидает смерть, то мы уйдем на тот свет довольно многочисленной компанией!»

«Как ты думаешь, мы сгорим или задохнемся?» - Роз округляла и без того круглые глаза, сверкая белками. Она успела привязаться к красивому африканцу и даже всплакнула, когда узнала, что его посадили в тюрьму из-за нее.

Это случилось 7 мая, в среду, в тот самый день, когда местная достопримечательность опять стала показывать нрав совсем не мертвого льва. Мон-Пеле начал рычать рано утром, языки пламени зловеще появлялись на вершине вулкана. Весь день длилось это представление: черная туча прорезывалась разрядами молний, после чего кратер начал извергать расплавленную лаву, а пепел образовал гигантское облако, полностью закрывшее солнце. Мрак и рокот возвестили конец света.

Несмотря на все эти явные признаки уже начавшейся трагедии город вел обычную жизнь. Рыбаки уходили в море, проклиная разбушевавшуюся стихию и отгребая лопатами мертвую рыбу в прибрежных водах.

Губернатор Мутте прибыл в город с супругой не для того, чтобы принять меры, а для проведения торжеств в честь Великого четверга, Дня святого вознесения. В кафедральном соборе была организована пышная месса. Католические священники молились за паству и обещали заступничество Господа.

Колокольный звон, казалось, отогнал чудовище. Ко второй половине дня небо просветлело, солнце заулыбалось всем, а губернатор выступил с агитационной речью по поводу предстоящих выборов. Они спланированы на воскресенье, и неразумно предаваться панике, показывая свою человеческую слабость. Человек — творец вселенной, а Господь не отвернется от праведников, умеющих достойно преодолевать трудности.

После бури аплодисментов губернатор с супругой уехали в свой родной город, столицу острова, Фор-де-Франс. Им щедро были выделены средства на городские увеселения, в том числе праздичный салют. Весь вечер Сен-Пьер славил Великий четверг и Вознесение Господня. Стоявшие в акватории бухты корабли продемонстрировали морской парад, после него матросы сошли на берег, пропустили пару стаканчиков пунша и до утра согревали прекрасных креолок в веселых заведениях, живописно разбросанных вдоль берега.

Конечно, губернатор продолжал оставаться на связи. Он поручил помощникам обмениваться по телеграфу сообщениями с портом, приносящим столько хлопот.

Телеграфист в Фор-де-Франсе обратил внимание на стрелки часов, показавшие время 7:52, по простой причине: именно без десяти восемь напарник приходит к нему на смену. Парень ушел с работы с сознанием выполненного долга, всю ночь он получал телеграммы и докладывал о них начальству. Цифры 7:52 засвидельствовали последнее дыхание города. Лишь одно слово — «Allez» — телеграфист из Сен-Пьера успел передать.

Именно в это время матросы с корабля, стоявшего дальше других в бухте, на расстоянии десяти километров от берега, заметили, как из вулкана выстрелил черный столб гигантского облака. Почти мгновенно оно приняло форму гриба и рассеялось по всему небосводу. Облако с необыкновенной скоростью пошло на город и на бухту. Бесшумно оно опоясало сначала вулкан, а потом накрыло окрестности. Со стороны это выглядело так: как будто тяжелая масса какого-то вещества придавила город. Сквозь ее клубы мерцали языки пламени. Потом донеслись взрывы, белые молнии заплясали на небе, приводя в ужас моряков.

Не прошло и минуты, как облако окутало город в радиусе трех километров, превратив его в огромную сковороду, на которой корчились в предсмертных муках люди. Правда, впоследствии эксперты обнаружили большое количество трупов в естественных позах, со спокойным выражением лиц. По мнению специалистов, для многих жителей смерть не была мучительной по причине своей молниеносности.

Вода в гавани закипела, в облаке пара лодки и близко стоящие к берегу суда опрокидывались и тонули. Мачты кораблей горели, как факелы.

Военный крейсер «Сюше» был послан вице-губернатором в Сен-Пьер после оборвавшейся утренней телеграммы. «Необходимо выяснить причину молчания и оказать посильную помощь», — отдал распоряжение чиновник. Речь об эвакуации населения по-прежнему не шла. Как будто помощник мэра догадался, что спасать более некого.

Судно прибыло в 12.30, когда город был полностью разрушен. Командование напрасно наводило мощные бинокли с борта корабля, рассматривая руины и надеясь обнаружить признаки жизни. До 15 часов никто из спасателей не рискнул спуститься в пекло. Приказ командира о высадке десанта был встречен протестом со стороны команды. И только некоторые самые отважные моряки сошли на берег в районе рыночной площади, когда-то скрывающей в тени многочисленных деревьев уютные кофейни. Сейчас здесь не осталось ни одного дерева. Следы смерти виднелись на каждом шагу. Из-за ветра, который тут и там раздувал пожары, осматривать руины не представлялось возможным.

Языки пламени продолжали пожирать остатки кораблей. Капитану судна «Роддам» удалось спасти его, несмотря на сгоревшую кожу на руках, он увел корабль на остров Святой Люсии. Представители морской службы этого острова нашли на судне двадцать два погибших или находящихся в агонии человека.

«Мы были в аду», — сказал капитан.

Все население города, тридцать тысяч человек, погибло. На момент схода матросов с крейсера оставались в живых трое: двадцативосьмилетний Леон Леандре смог вырваться из центра очага и добежать до пригорода, где и настигла его смерть от многочисленных ожогов. Девочку-служанку удалось вытащить из-под развалин. Она умерла на руках матроса.

И лишь один человек выжил. Им оказался некто Августо Силбарис, помещенный в тюрьму 7 мая. В каменном подвале не было окон, помещение проветривалось только за счет решетки, расположенной на двери, которая находилась в противоположной стороне от вулкана. Ветер не донес смертельной пыли, а от пекла узник спасался тем, что покрывал голову увлажненной рубашкой. Лишь на третьи сутки спасательных операций кто-то услышал его крики. Когда Августо откопали, он был изрядно обгоревшим, но еще полным сил и желания жить.

Находящийся в шоке молодой африканец так и не смог объяснить причину своего заточения. Возможно, он был замешан в драке или краже, а может даже и убийстве. О своем прошлом Августо не распространялся, а администрация с радостью помиловала единственного счастливчика. Двадцать с лишним лет он работал гидом, водя экскурсии по руинам и рассказывая о том ужасе, который пережил.

«А помните ли вы кого-нибудь из жителей?» — спрашивали туристы. Но память Августо как будто навсегда захлопнула двери в святая святых, душу африканца. По крайней мере так он отвечал.

© Милла Синиярви,  2011

Опубликовано 17.07.2011 в рубрике Взрослым раздела Litera
Просмотры: 3992

Авторизуйтесь, пожалуйста, чтобы добавлять комментарии

Комментарии: 2

Пользователь milsin
#2  24.07.2011, 20:10:12
Комментарий
Приветствую, Александр! Спасибо, что не забываете, я тоже помню и люблю Вас!

Пользователь bagmet
#1  21.07.2011, 16:59:58
Комментарий
Головокружительный текст! Прочитал на одном дыхании!
Вот она, настоящая Милла!
Спасибо! С уважением Ваш Александр.

⇡ Наверх   Мартиника. Сон перед сожжением

Страница обновлена 11.01.2015


Разработка и сопровождение: jenWeb.info   Раздвижные меню, всплывающие окна: DynamicDrive.com   Слайд-галереи: javascript библиотека Floatbox