Фокстрот, фиалки, голодные глаза

Древние авторы утверждают, что на Севере существовала некая Терра Феминарум, Скандинавская Амазония. Ученые выяснили, что эта страна — миф…

«Ты — настоящая амазонка. А может, ты — женщина-ретро?» — говорила Шура Борисова, автор Прозару, вдруг приехавшая в нашу деревню Лежебоку ни с того, ни с сего. Я очень рада, что Шура побывала у нас. После визита журналистки интернет-сообщество не сомневается в реальности нашей страны, Скандинавской Амазонии.

Шура Борисова, отличный фотограф, снимала и меня, обещая, что оформит снимки сугубо в черно-белых тонах. Но я хотела оставаться загадкой и всячески препятствовала публикации моих фоток.

Я и сама воспринимаю себя как ретро, настолько глубокое ретро, что для любителей гламура оно явный перебор. Потому что на самом деле я никакая. Придумала себе имидж амазонки или вакханки, вечно не удовлетворенной, и затаилась в глуши.

А в жизни я обычная. Делать себе пластику, истязать организм диетами, носить макияж почти круглосуточно, посещать вечеринки, фанатеть от тряпок, — ну, это выше моего ретро.

В далекой молодости я придерживалась спортивного стиля, под которым подразумевала кроссовки, джинсы и свитерок. Нижнее белье также было предельно функциональным, без всяких архитектурных излишеств в виде чашечек, рюшечек, подвязок и прочей хрени.

Сейчас, достигнув среднего возраста, хотя я так и не ощутила его драматизма, потому что кожа по-прежнему гладкая, а выражение лица такое же легкомысленное, покупаю вещи посолиднее, то есть качественнее. И по-прежнему верна принципу минимализма. На торжественные мероприятия вынужденно приходится облачаться в брючный костюм, элегантную рубашку и туфли на каблуках.

Один недавний эпизод убедил меня, что между тем в душе остаюсь гламурной женщиной. Какая же дама не любит стрелять глазами, изучая конкуренток?

Вчера в вагоне «Пендолино» от нечего делать я наблюдала за соседкой, сидящей в кресле через проход. Она безусловно моя ровесница, лет сорок плюс минус пять или десять, количество лет после сорока уже совсем не принципиально для умеющих следить за собой особ. Макияж дорожный: ухоженные брови, ровный тональный крем, увлажненные неярким блеском губы. Окрашенные в натуральный цвет волосы небрежно причесаны, заколка на голове совсем не видна, но выполняет свою функцию — держит длинные волосы на затылке. Коричневые брюки в обтяжку, такого же цвета свитер из тонкой шерсти, поверх него походный балахон-платье из плотной ткани, неяркое. «Прикид» вполне в моем стиле, если бы не ноги…

Высокие, до колена, шнурованные сапожки из кожзаменителя болотного цвета, каблуки в стиле модерн, то есть в форме неправильного квадрата, узкие вытянутые носки. Сейчас, когда на побережье свирепствует ураган, идут перепутавшие время года проливные дожди, осенние, холодные, с ледяными струями, бьющими наотмашь по лицам и спинам, такая обувка явно не по сезону. Ведь дама держала путь в глубь страны, где снега уже по колено и модные сапожки на нашей лыжне воспринимаются не совсем адекватно.

Я сидела и размышляла: «Зачем? Чтобы продемонстрировать «писк сезона» в поезде, то есть таким унылым пассажирам, как я? Даже в офисе, согласно дресс-коду, переобуваются. А в машине очень неудобно жать на педали ногами, облаченными в такие крокодилы».

Чем дольше ехали, тем экспрессивнее становились моя позиция наблюдателя. Я поедала глазами неудовлетворенной хищницы гламурную продукцию обувных дел мастеров. «Зачем? Зачем?» — одна мысль в отсутствие других, почерпнутых из книжки, газеты, на худой конец с нашей Прозару, если бы был комп, буравила праздный мозг. «Кого она пытается соблазнить?» — взгляд прилип к носку, вызывающе покачивающемуся в такт движения поезда. Нога перекинута на другую, слишком свободна, спесива, как может только очень длинная нога самодостаточной топ-модели. Значит, бренд делает свое дело, дает право на изрядное высокомерие?

Отвернувшись с презрением, разглядела свое лицо в отражении большого окна. Черт, какая подвижная мимика, все чувства на поверхности. Не Джоконда!

Вероятно, придется потратить часть зарплаты не на спасение бедных родственников — сын опять задурил, желает ехать отдыхать в Таиланд, а я, вклалывая, присоединяюсь к его желанию и спонсирую, сублимируясь таким образом. Так вот не на них, а на коррекцию какой-нибудь части собственного лица, возможно, носа, или подбородка, или скул. Надо что-то перекроить, тогда не будут мне писать гадости на Прозе, начну зажигать в реале. А если, простигосподи, сделать тоже самое и на теле, можно подумать всерьез и о порнокарьере. А что? В Израиле даже бабушки зажигают, работая на телефоне.

Соседский носок казался сейчас еще ближе, почти в зоне досягаемости. Продолжал ухмыляться, раскачиваясь в том же ритме, невыносимо монотонном.

Ну в самом деле, что он знает обо мне? Тем более о нас, русских порнозвездах? Ведь в поте своего тела приходится зарабатывать на хлеб насущный и пластические операции. Так и живем: от съемки до операционной.

Носок согласно закивал: «Все вы русские такие!» Я оторопела от наглости. Значит, ни рожи, ни кожи, а лейбл, квиток, бумажка — и, выходит, право имеет?

Послышался приближающийся звук дребезжащей тележки. Официантка-одиночка, частная предпринимательница, конкурирует с государственной компанией финской железной дороги, то есть вагоном-рестораном. На свой страх и риск таскает тележку с напитками, едой, лотерейными билетами, дорожным чтивом. Девушка явно новичок, суетливо хлопочет у края тележки, в проходе. Я вдруг захотела горячего кофе, встала и обратилась к официантке, протягивая деньги. Она, наливая пиво в пластиковый стакан, указала глазами на термос. Стоя и покачиваясь от нарастающего хода поезда, я нажала на кнопку термоса, наполнила до краев бумажный стаканчик. Добралась бы благополучно с напитком до своего места, если бы не резкое торможение. Краем глаза успела прочитать ужас на кукольном лице девушки, она падала с пивом на господина, уткнувшегося в ноутбук. Я же, удержавшись и высоко подняв кофе, на секунду застыла и представила, что вот сейчас наступил момент истины, настоящей мести всему гламурному миру. Ароматный кофе уже лился в моих мечтах на голову обладательницы клевых сапог, а сами носки трусливо спрятались под кресло.

Я бы непременно осуществила это желание, если бы не чьи-то руки, сильные, властные, мужские, подхватившие меня и тем самым зафиксировавшие этот момент в истории моего путешествия. Кто-то, стоявший сзади, видимо, в очереди, оказался не совсем пассажиром поезда S91, следовавшим из Хельсинки в Куопио, а ... мысли спутались, потому что в вагоне стало светло как-то по-особенному. За окном все вдруг забелело. Белые холмы, блюдца озер, заполненные до краев молочным киселем, ветви деревьев и кустарников, превратившиеся в белые кораллы, веселые огоньки оленят и трогательных елочек, — пейзаж за окном стал похож на рождественские открытки, сказочные и радостные, как прошедшее недавно Рождество.

Ах, вот где она, настоящая зима! Она здесь, на востоке, в стране Снежной королевы. Здесь утихли ураганы, и пошел тихий снег.

Я, как маленькая Герда, оказалась в объятиях волшебника? Таю от осознания ожившей сказки, чувствуя себя уже Снегурочкой. Короткие волосы превратились в густые косы и заструились до самых пяток, как спелые колосья. Моя душа успела улизнуть в пятки!

Выражение «душа в пятках» знакомо по детству, когда вдруг выключался свет и становилось темным-темно и очень страшно. Вот и сейчас мне страшно, потому что произошла, вероятно, авария. В вагоне нет света, может, все уже давно погибли от столкновения, и жива ли я?

Мы стояли долго. Сбой произошел от сильного снегопада, как нам всем показалось тогда. Правда, я слышала и другую версию: кто-то бросился под поезд.

В вагоне было тихо и темно, электричество временно отключили. Белизна, властно ворвавшаяся к нам сквозь окна, продолжала оглушать своей нереальностью. Луна была полной и освещала сугробы, лес, домики вдалеке.

«Фокстрот, фиалки, еще что-то», — я вспомнила письмо Майки. Скорее бы домой, к компьютеру, надо написать, что со мной здесь происходит.

Я совсем не умею танцевать фокстрот, и, наверное, никогда не научусь. Интересно, кто меня только что удержал в проходе? Кто-то хотел помочь, спасти?

В тишине стало грустно. На самом деле я очень неуверенный в себе человек. Смогу ли я мгновенно оказаться сильной, если вдруг что-то случится?

А сейчас случилось. Как будто чья-то жизнь оборвалась, или ангел пролетел. Майка, я обязательно запишусь в кружок бальных танцев и научусь танцевать фокстрот!

Вскоре дали свет, и объявили, что поезд прибывает в Ювяскюля с незначительным опозданием. Чертики за окном, на миг показавшиеся в свете луны, исчезли. Наверное, испугались электричества или христианского праздника, Крещения. Я вспомнила, что сегодня по лютеранскому календарю именно Крещение.

И мои колдовские косы враз превратились в спутанную леску.

— Куда ты спрятала мои удочки? — набросился муж Пекка, как только я села в машину, ожидавшую меня на вокзале.

Дома пахло клубничным вареньем. Дочка экспериментировала: затолкала в нагретую микроволновку мороженую ягоду, вот и получилось варенье.

Я поднялась к себе. Апартаменты, состоящие из мансарды, большой комнаты, сауны и туалета, площадки над скрипучей лестницей, ведущей на второй этаж, являются закрытой территорией. Вход сюда запрещен собаке, мужу и дочке. Кошка пробирается без пропуска, так как она кошка. Живут здесь и два моих старинных приятеля, Йокк и Мокк, от которых у меня нет секретов. Именно они, два чудака, работают духами в нашем доме мумитроллей.

Деревянный довоенный дом с кладовками, подвалом, чердаком и этими самыми духами стоит в лесу среди мачтовых сосен и разлапистых елей. Летом цветут во дворе полевые цветы, зеленеет газон и журчит фонтанчик.

Сегодня, 6 января, все же темно, несмотря на обилие снега. Звездное небо открывает просторы для света, только света необычного, колдовского. Я люблю слушать мелодию поющего света по ночам. Именно в такие минуты мои друзья спускаются во двор, егозят, ссорятся, наперебой ухаживают, как пажи за своей королевой. В январскую стужу преподнесли букетик фиалок. Я срочно побежала в дом, поставила цветы в вазу и схватилась за фотоаппарат, чтобы отправить картинку Майке. У нее в Одессе не бывает январских фиалок! Или бывает?

Я вспомнила, что еще было в письме моей далекой подруге после фокстрота и фиалок. Голодные глаза…

Такими глазами следят за мной Йокк и Мокк, потому что они всего лишь духи, и никогда не смогут воплотиться в живого человека, даже женщину, такую, как я.

Я им не завидую, потому что умею смотреть своими голодными глазами на лица незнакомых людей, угадывая их судьбы, совсем не советуясь со всезнайками Йокком и Мокком. Я могу разговаривать о самом главном с теми, кого ни разу не встретила в этой жизни. Могу любить на расстоянии, могу переписываться и думать о незнакомцах.

Ну вот, опять эти невидимые (другим) чудаки Йокк и Мокк, почувствовали ревность и захотели похозяйничать на моей «Терра Инкогнито», или лучше «Терра Феминарум», потому что в душе я такая гламурная женщина…