Жир разлился по скале

Жир разлился по скале – ни ножом, ни топором не выскрести
(солнечный луч, карельские народные загадки)

Ханну должен был выполнить редакторское задание, взять интервью у владельца злосчастной усадьбы Кютяя. С похмелья после Юханнуса репортер с отвращением смотрел на мокрые елки; в душе сына ремесленника глубокой занозой засела классовая ненависть ко всему богатому сословию. Не подступиться к нынешнему владельцу, внуку архитектора, купившего усадьбу еще до Зимней войны. Сын его погиб на Карельском перешейке, досталось все Каю, родившемуся в день смерти отца. Вообще все эти совпадения воспринимались, как сюжет бесконечного триллера, уже набившего оскомину, особенно после бурно проведенного праздника.

Кай Вяхякаллио, нынешний собственник усадьбы, прессу презирал. Появлялся в темных очках и шляпе на секунду во дворе чтобы запрыгнуть в новенький автомобиль и рвануть подальше от бойких язычков репортеров. Телефон имел секретный, не дозвониться, не договориться о встрече. По доброй воле никому интервью этот процветающий представитель золотой молодежи не давал. Пришлось Ханну изловчиться, сначала все-таки добыть номер телефона, используя связи в полиции, а потом уговорить на короткую беседу. Вызнал дотошный журналист, что был в семье культ истории, зашел с этого конца.

Напомнил репортер молодому хозяину скандальную историю родового поместья. Представился как автор, собирающий материал об Ялмаре Линдере, сыне Мари и Константина Линдеров. Спросил, может ли уделить минуту другую новый владелец, на что получил уклончивый ответ, мол, свяжитесь с матерью, известной писательницей, охотно дающей интервью. Ханну же, умевший уговаривать даже членов правительства, упорно добивался встречи с Каем, убеждая того, что взаимоотношения отца и сына — Констанина и Ялмара — легли в основу распрей и проклятий, темным фамильным шлейфом тянущихся и по сей день. Собеседник насторожился, переспросив, что именно имеет в виду корреспондент. Ханну в свою очередь продолжал интриговать, вдруг произнеся «Болото вздрогнуло, земля задрожала, кровь глухаря пролилась… что это, по-вашему, может быть?» На другом конце провода повисла пауза. После чего Кай, как будто выдавил: «Ну ладно, десять минут. Прямо сейчас. Звонить не надо, дверь будет открыта».

Фасад усадьбы представляет собой вполне традиционную картинку, деревянных зданий конца 19 века в стиле модерн в Финляндии огромное множество. В этот дождливый летний день мучающийся похмельем Ханну предпочел бы отправиться куда-нибудь в Азию, чтобы не смотреть на надоевшие елки, а любоваться холмами, цвета охры. Или вообще никуда не ехать, а купить пару бутылочек холодного пивка, да с рыбкой, и пропади пропадом все эти родовые распри и жалкие гонорары! С таким настроением поднялся он по деревянному крыльцу парадного входа, нажал на бронзовую ручку высокой двери и вошел в коридор. Пройдя несколько метров вдоль выкрашенных в белый цвет деревянных панелей, свернул в залитую солнечным светом гостиную. Она была просторна, с высоким потолком, тоже белым и деревянным, с окнами вдоль стены и дверью в сад. Люстра с зажженными свечами была низка, запах воска напоминал душноватую атмосферу церкви. На стенах висели портреты знаменитых предков. Ханну вдруг почувствовал приступы тошноты. Но вот появился хозяин, тридцатилетний подтянутый человек со светлыми волосами. Сухое приветствие, легкое пожатие слегка потной руки. Вид непьющего и как будто закрытого на все пуговицы человека в мундире – Ханну на фоне портретов статских советников в царских мундирах представил и этого «отпрыска» должностным лицом – еще более разозлил страдающего головной болью репортера. Стеклянный взгляд, вспотевшие ладони, дождь за окнами и шум огромных елок, — все это давило и звенело в ушах.

Они прошли в кабинет. Кай сел за письменный стол, на котором находились старинный чернильный прибор и современный телефонный аппарат. За спиной молодого человека красовался сейф. «Наверное, набит купюрами, как у всех буржуев», — Ханну продолжал маяться.

— Ну так, я к вашим услугам. Что вас интересует? — начал г-н Вяхякаллио.

— Что вам известно о происшествии, случившемся в ночь на 12 мая на территории вашей усадьбы? — Ханну приготовил складной альбом и наточенный карандаш.

— То же, что и вам. Я интервью не даю, — отрезал блондин, а Ханну, испугавшись, что аудиенция на этом и закончится, засопел недовольно, обдумывая новый вопрос. — Что вы там по телефону пытались про выстрел спросить? — неожиданно поинтересовался собеседник.

— А… так это… народ говорит, что конь ржет в Хииси — звон уздечки домой доносится, разве не так? — Валккала, почувствовав оживление, забыл про головную боль.

— Потрудитесь выражаться ясно! — молодой барин явно занервничал.

— Так я про ваши увлечения. Вы же снайпер, пострелять любите!

— Нет, это уже в прошлом, — Кай закурил, его длинные пальцы подрагивали, а Валккала весь подался вперед, понимая, что дело приобретает весьма странный оборот. — Меня выстрелы перестали возбуждать. И вообще их звук стал неприятен.

— А как же коллекция? Имея столько оружия, как же не пострелять? — Ханну уже и не знал, что спрашивать, он протрезвел, враз все поняв. Хотелось тут же пойти и посмотреть на все хранящиеся кольты в усадьбе. Ведь именно из кольта были расстреляны парни.

— Нет, оружие у нас не пропадало, — угадывая его мысли, опередил владелец. — Но, собственно, я ответил на ваши вопросы. Прощайте! — поднялся, протянув руку.

Она была еще более влажной. Сердце Ханну забилось в догадке. Как же все просто! Он хотел уже выйти из кабинета, но бухнулся опять в глубокое кресло. «Вот Пиру!»* — подумал репортер и не обращая на стоявшего перед ним хозяина стал рассказывать…

Жили были два монаха. Один был слепым, а другой зрячим. Тридцать лет они молились вместе и жили душа в душу. Однажды, во время вечерней молитвы, в окно кельи кто-то постучался. Монахи отперли дверь, и на пороге появился человек. Он зашел и вдруг ударил по уху зрячего, сказав: «Вот тебе!» Слепой тут же стал спрашивать у другого монаха: «Что он тебе дал? Я тоже хочу!» Зрячий спокойно произнес: «Не отвлекайся, продолжай молиться. Ничего он мне не давал». «Нет, давал! Я тоже хочу», — настаивал тот. Тогда зрячий ударил слепого по уху: «Вот что я получил!» Так Пиру поссорил двух монахов. Ведь под видом человека приходит к нам Пиру…

Кай Вяхякаллио хотел было выдворить пьяного репортера, позвонить в полицию. Но у дверей кабинета уже стояли гости, полицейские из местного участка, а также незнакомые в штатском.

* Пиру – по-фински «piru, perkele» обозначает черта, дьявола. Исследователи доказали, что божество это было единым у всех балтийских народов, оно являлось и родственником нашего Перуна. По-фински его называл народ еще и «Хииси, хитто», был он лесным духом, покровителем природы.

Опубликовано 02.03.2013 в рубрике Взрослым раздела Litera
Просмотры: 1822