Просмотры: 1806
Комментарии: 0

Гуанчизм непобедим

Названия горных деревушек сохранили историю. Указатели на извилистых узких дорогах просто кричат о каких-то гуанчах. Так называли себя аборигены, высокие и белокожие, голубоглазые и самые настоящие «арийцы», которых победили низкорослые смуглые с черными глазами-омутами испанцы. О происхождении местного населения Канарского архипелага известно мало. Конечно, археологи во время командировок на райских островах постарались и обнаружили свидетельства поселений. Это и наскальные рисунки в виде спиралей, меандров, кубов и каналов, и остатки посуды, и пещеры. Античные историки утверждали, что племя, последним предводителем которого был Атогматома (Atogmatoma), проживало на территории современных Пунтагорда и Тихарафе от ущелья Искагуа (barranco de Izcagua или Hiscaguan) до ущелья Гароме (barranco de Garome). Современные ученые, в основном немцы, которым надоела своя кукольная Германия, обосновались на островах под видом проведения серьезных исследований. Так, во время сиесты, они передали на большую землю сведения, что аборигены бенаоариты занимались скотоводством: в основном разводили коз и чуть меньше овец и свиней. Необходимость обновления пастбищ стимулировала к сезонным миграциям от побережья в леса, пещеры и каменные дома. В зимнее время аборигены проводили в пещерах, где в дополнительно выдолбленных комнатах занимались изготовлением керамики, резьбой каменных орудий, костей, раковин, изготовлением предметов из растительных волокон и кожи (образцы можно увидеть в Новом археологическом музее беноаоритов (МАБ) в Лос Льянос де Аридане). В особых пещерах хоронили умерших, бальзамируя и мумифицируя их. Эта информация стала не только оправданием безделья немцев, но и контентом для многочисленных туристических зазывалок. Творчески подошли к истории островов романтически настроенные итальянцы. В 1335 году на острова прибыли два судна под португальским флагом. Одним судном командовал генуэзец Николосо да Реко (Niccoloso da Recco), а другим – флорентиец Ангиолино Теггихиа из Корбизи (Angiolino Teggihia из Corbizzi). Экспедиция пробыла на островах пять месяцев, и по возвращении в Лиссабон привезла красители, шкуры, канареек и высоких голубоглазых рабов. Интересного было так много, что Боккаччо написал целый трактат об увиденном: «Были скалистые земли без всякой культуры, но богатые козами и другими животными. Мужчины и женщины ходили обнаженными и их обычаи напоминали дикие племена. Некоторые, управляющие другими, были одеты в козьи шкуры, окрашенные шафраном и красным красителем. Издали эти шкуры выглядели очень тонкими, и аккуратно сшитыми нитками из кишок животных. Жесты дикарей суверенны, но показывают огромное уважение и послушание. Их язык очень мягкий, речь живая». На восточных островах жили племена «более высокой культуры, которые ходили обнаженными, в небольшой набедренной повязке, жили в домах с садами из инжира и пальм, выращивали пшеницу и просо. У этих племен были цари, священники и благородные касты. Они поклонялись женскому божеству плодородия и торжественно бальзамировали умерших». Фантазия великого Боккаччо и породила необычайный интерес к загадочному племени Канарских островов. Последующие исследователи стали искать сходство между гуанчами и вавилонянами. И по сей день туристы, побывавшие однажды хотя бы на одном острове, строят свои предположения о происхождении местного населения. Так, в Интернете можно прочесть, что на Канарских островах, как и в древнем Вавилоне и в Перу эпохи инков, почитались невесты богов, «священные девы». Алтари воздвигались на холмах, здесь же приносились жертвы, а умерших хоронили примерно так, как и в Северной Африке. Способ бальзамирования совпадал с египетским. Элиот Смит, автор книги «Миграция ранних культур», указывает на удивительное сходство способов мумификации трупов у гуанчей и древних египтян: «Когда человек умирает, они сохраняют тело его следующим способом. Относят его в пещеру, распластывают на плоском камне и вскрывают, затем вынимают внутренности, промывают приготовленной водой с солью, смазывают его составом, сделанным из овечьего жира, перегнившей сосновой смолы и кустарника под названием bressos. К этому добавляется еще и истолченная пемза. Затем тело кладут на солнце и сушат его 15 дней. Когда оно высыхает и становится почти невесомым, его заворачивают в овечьи шкуры, накрепко перевязывают кожаными ремнями и помещают в специальные гроты». У Канарских мумий были обнаружены точно такие же сандалии, как у статуи майя в Чичен-Ице.

Туристическая Мекка невозможна без музеев. И музеи археологии стали расти на всех островах, а раскопки проводиться за счет самих же туристов-энтузиастов. На Тенерифе был найден некрополь Uchova, в котором было от 60 до 72 мумий. Вот поле деятельности и хлеб на многие сиесты! Бродя по залам музея, можно ухнать, что у канарцев должность мумификатора была презираемой. Их труд хорошо вознаграждался, но жили они отдельно. Мужчины и женщины препарировали тела соответственно своему полу. Хронисты говорят, что то была отдельная каста жрецов, деяния которых окружались священной тайной, и с их смертью уходил секрет мумификации. Едва бальзамировщики получали труп знатного человека, его клали на каменный стол и делали разрез внизу живота острым ножом «табона». Внутренности вынимали, тут же промывали и чистили. Мыли свежей водой с солью и остальное тело, особенно тщательно уши, полость рта и пальцы. Большие полости тела наполняли ароматическими травами, а потом тело выносили на жаркое солнце или же, если было пасмурно, помещали в особую сушильню. В это время его обмазывали мазью, составленной из жира овцы, пыльцы ароматических растений, коры сосны, смолы, дегтя, пемзы и других компонентов. Некоторые исследователи полагают, что умащивания включали также масло, обезвоживающие вещества и субстанции, обладающие бальзамирующими свойствами, такие, как смола лиственницы и листья гранатового дерева. На пятнадцатый день обряд мумификации завершался, мумия становилась сухой и легкой. Родственники приходили за ней и устраивали торжественные похороны. Они зашивали тело в шкуры, приготовленные еще самим покойником, и опоясывали его ремнями, сделанными в виде скользящей петли. Правителей и знать клали в пещеры поодиночке. Гроб был выдолблен из древесины того вида можжевельника, которая не поддается разрушению.

И мы поверили, что гуанчи древний народ, близкий не только инкам, но и жителям Междуречья, а также и населению северной Африки. Тем более недавние исследования на Гран-Канарии позволили установить, что на островах есть наскальные рисунки, где представлены несколько типов древних судов. Одни из них похожи на корабли скандинавских петроглифов и одновременно на суда, изображенные на скалах Нубийской пустыни и на вазах додинастического Египта. Другие пока не поддаются идентификации.

Ну а если не поддаются, то во время прогулок по дикому пляжу, вытянувшемуся на несколько километров, под шум океанского прибоя, разные мысли приходят в разгоряченную теплым ветром голову. Начинаешь представлять этих самых голых и красивых жителей, которые не говорили нормальным языком, а пересвистывались. Зачем заниматься лишним трудом, учить грамматику, напрягать гортань, когда можно вытянуть губы, а звук, как песня, сам выйдет наружу? Ведь не случайно называли историки эти места «островами счастливых людей»! Все исследователи отмечали еще и тот факт, что незадолго до испанской колонизации гуанчи не увлекались мореходством. Как будто лежало проклятие морем на этом племени. Дары его в виде рыбы и моллюсков, конечно, принимали, но вот сами не плыли никуда. Наверное, очень комфортно чувствовали себя вглуби островов. Разводили собак, которые охраняли пастбища, и ели мясо четвероногих дружков, уж не знаем, зачем. Вот ведь точно, не поддаются анализу эти счастливчики. Ученые называют их потомками кроманьонцев, не ведавших металла. Значит, ни ножей, ни мечей, ни золота не было у гуанчей. Наверное, корыстолюбивые и вооруженные до зубов испанцы, сделали свое дело, как тот самый мавр. Археологи, обнаружившие мумий, поняли, что народец был еще тот в отношении морали, то есть весьма прагматичный. Гуанчи, как и древние якуты, как и финно-угры, оставляли стариков умирать. Финские племена делали это в лесных избушках «на курьих ножках», а древние канарцы, конечно, в пещерах.

Узнав сей факт, и я, будучи бабушкой-старушкой, решила присмотреть себе местечко в обители блаженных. Райский сад Гесперид обнаружила я не на зеленом склоне с миндальными и оливковыми деревьями, и даже не на каменистом обрыве, на котором кто-то умудряется выращивать авокадо. Меня влекло к морю. Однажды, когда мы крепко поругались с сыном Иваном, высоким голубоглазым рыжеволосым потомком викингов, я объявила, что с меня баста. Надоело воспитывать тридцатилетнего оболтуса и его инфантильную дочку, достигшую порога девяти лет, у которой все изо рта сыпется. Из девочки сыпались не только остатки пищи, включая напитки и жевательную резинку, но главным образом слова. Они были обидно оскорбительны и направлены в адрес бабушки, то есть меня. Проведя полдня в помещении столовой нашего кемпинга в состоянии напряженных переговоров по поводу смысла жизни и продолжения отпуска в том составе, в котором мы приехали на Канары, мы к вечеру решили отправиться на пляж. В горном городке с названием Пунтагорда не было песчаного пляжа с тентами, лежаками, душами и колонками с пресной водой. Не было и туристов, этих больших ящеров, воскресших на время отпуска и заполонивших первозданными телесами полоски пляжей. На желтенькой машинке, взятой в аренду, мы отправились на поиски моря. Оно иногда показывалось с вершин, когда мы лавировали, как парусник, над ущельями и клубами тумана, как будто прорезая воздух. Когда асфальтовая дорога кончилась, мы продолжали спускаться по каменистой, бурого цвета, не предполагая об опасности забуксовать над самым откосом. Это случалось потом не раз, и к чести Ивана, профессионального таксиста, мы выбирались из труднодоступных мест. Ваня — европеец, родившийся в городе-герое Ленинграде, но выросший в зоне Евросоюза. Русский по происхождению, он все-таки обладает финским менталитетом. Я не смогла его научить не только говорить, но и думать по-русски. Моя речь на ломаном финском напоминает тот самый свист, который выбрали для себя гуанчи. Внучка, чистокровная финка, так и не смогла понять, о чем же щебечет ее бабушка. Ваня освоил чужой язык, финский, не овладев родным, то есть моим русским. И поэтому разговоров, так необходимых родителям и детям, о самом главном, у нас не было. Я давала деньги, устраивала дела, сублимировалась, вот и все общение. Ваня до сих пор себя ищет, поэтому и нарисовалась эта наша общая поездка. Наконец мы нашли дорогу к порту, встали на площадку. Внизу — отвесная скала, лестница из каменных ступеней, с веревками-перилами и бущующий океан. Вот тебе и городской пляжик! Купаться здесь запрещено, так как в бухте огромная воронка с стремительным течением. Пиратских бухт здесь много. Есть также и гроты, в которых местные жители прятались от разбойников. Сегодня эти самые пещерки оборудованы под жилье или времянки. Не представляю, как можно жить в скале. В кемпинге, который расположен на зеленом склоне, очень высоко над уровнем моря, мы с дочкой Лилей обнаружили диковинные плоды. На деревьях росли зеленые продолговатые «фрукты», напоминавшие то ли сливы, то ли персики странной формы. Попробовав зеленую мякоть, я сморщилась от горького привкуса. Это был миндаль! Деревья цветут в феврале, а сейчас, в июне, они уже плодоносят, но еще не вызрели.

Горький вкус миндаля был и в нашей команде. Мы все разные, привыкшие обитать каждый в своем мирке, вдруг оказались вместе в таких обстоятельствах, которые по крайней мере в течение двух недель нельзя изменить. Мы должны ужиться, приспособиться, услышать друг друга. Получится ли?

© Милла Синиярви,  2014

Опубликовано 17.11.2014 в рубрике Города и страны раздела Мир вокруг
Просмотры: 1806

Впервые опубликовано на сайте «Проза.ру»

Авторизуйтесь, пожалуйста, чтобы добавлять комментарии

Комментарии: 0

⇡ Наверх   Канары, Ла Пальма

Страница обновлена 17.01.2015


Разработка и сопровождение: jenWeb.info   Раздвижные меню, всплывающие окна: DynamicDrive.com   Слайд-галереи: javascript библиотека Floatbox