Александр Багмет

Кобра

Мы ехали по туркменскому прокаленному солнцем лессовому такыру (ровная редкая в этих краях местность), на котором кое-где виднелись провалы — вертикальные входы в древние кяризы-системы подземных выработок, некогда пассивно распределяющие подземные воды для орошения.

Мне нужно было выбрать место для установки высокочувствительных наклономеров-приборов, возможно могущих предсказать время возникновения сильного землетрясения в этих неспокойных краях.

Спуститься под землю было несложно, достаточно только сесть на палку, привязанную к веревке ( это устройство почему-то называли ишаком) а потом тебя спускали при помощи блока как в сельский колодец, если бы захотелось туда спуститься.

Так я и опускался, стараясь из-за пыли реже дышать и попал на горизонтальное колено, которое прополз слева направо и вниз, еще больше запылившись. В левой руке у меня вместо фонаря была тяжелая телефонная 1,5-вольтовая батарея (сейчас таких нет) с привязанной ней на проводках слабой лампочкой.

Скоро я добрался до нижней галереи на уровне около 100 м от дневной поверхности. Место было подходящее, и все думал, как же сюда доставить бетонный раствор для устройства постамента. Тут я услышал громкий шелест, необычный в этом тихом мире.

Посветив и посмотрев направо (спина моя упиралась в ствол шурфа), я увидел крупную кобру толщиной в мою руку с раскрытым клобуком, сверкающим смертным светом. Глаза ее были так близко, как глаза любимой женщины. Она внимательно смотрела на меня, но я заметил, что ее жесткий окольцованный хвост не подергивался, значит, она не собиралась нападать на меня. Если бы она это сделала, защиты у меня не было — сила удара ее бронированной головы способна пробить трехслойный стеклопакет и гемолиз крови (распад красных кровяных шариков) убил бы меня через несколько минут.

Тогда у меня еще была семья, но, зная, что жить мне осталось совсем немного, я к своему стыду, который осознал только позже, не вспомнил ни о ком, кто был для меня дорог, включая и себя — а откуда знают пишущие о том, что будто в последнюю минуту человек проживает всю свою жизнь… Впрочем, у других столь же несчастных людей все может быть иначе. Но у меня ничего такого не было, я только очень боялся, что больше никогда не увижу ничего, кроме темноты, которая и так была невидима.

А пока я смотрел в не пустые, не рыбьи, не безразличные, но в серьезные сильные змеиные глаза, сразу понявшие, кого они видят. Я тоже это осознал и на всякий случай, хоть это и было бесполезно, отставил левую руку с лампочкой подальше.

Обычно кобра, если ее предупреждающий шелест хвостом не понимают, сразу атакует, и спасения нет. Почему же она меня отпустила? Может, была сыта — в кяризах водятся дикие голуби — что еще надо змее?? Может, ее активность была снижена холодом — температура воздуха на этой глубине — +16 вместо +45 на поверхности? Или может я, по ее представлениям не был ей слишком опасен…

Как бы то ни было, я, держа лампочку как можно дальше от тела, крикнул «Наверх!!!»

Веревка натянулась, и я стал медленно подниматься. Кобра смотрела на меня с расстояния меньше полуметра и, как мне показалось, с сожалением. Почти в беспамятстве я выбрался наверх — и каким же сладостным светом ударил в меня обычный мир!!

Я увидел обеспокоенные лица моих друзей — прежде всего моего любимого туркмена Койлы (я считаю, что на свете существуют только две национальности — люди и негодяи).

Солнечный свет показался мне вкуснейшим питьем, которое мне когда-либо приходилось вкушать, даже лучше кумыса… Но встать на ноги я не мог. Колени подгибались, и я впервые понял, что это такое, когда ноги не держат. Подняться самостоятельно мне удалось только через несколько часов.

С тех пор свет и мрак, жизнь и смерть стоят со мной всегда рядом, сплавившись в то, что я есть, пока жив.

© Александр Багмет,  2008

Опубликовано 30.12.2009 в рубрике Приключения раздела Мир вокруг
Просмотры: 1921

Впервые опубликовано на сайте «Проза.ру»

Фотографии автора