Борис Хаимский

Живут среди нас петербуржцы, не потерявшие стать. Они умеют держать спину, а поворот головы величественен и напоминает чеканку на старинной монете, может, еще римских времен. И только поднятый подбородок вдруг выдаст мальчишество, за которым прячется детская незащищенность. Улыбка, когда ругают взрослые, желание во что бы то ни стало выпрямиться, когда сгибают, ведь это сигналы о том, что человек уходит в себя и извлечь его из панциря, как улитку, можно только разбив домик. Но, к счастью, эта порода людей знает про себя все и поступает по внутреннему улиточному зову. Борис Хаимский написал однажды: «Ещё служа в армии, я понял, что люблю муравьёв, маленьких детей (но отнюдь не в модном теперь смысле), гусей-лебедей, троллей, эльфов, Моцарта, реки, луга и т.д. . А позже, вернувшись домой и немного поучившись жить на белом свете, я понял, что для меня важнее любви простая дружба».