И у йети есть дети

Утро выдалось прохладным и довольно ветреным. Дима вылез из палатки и, ёжась, побежал к близлежащим кустикам. Когда, через несколько минут, он подошёл к берегу озера, из-под полога палатки появилось недовольное заспанное лицо Николая.

— С добрым утром, — улыбнулся Дима.

Но Коля, окинув его недовольным взглядом, молча побрёл к рощице.

Дима огляделся по сторонам. Из-за гор со снежными шапками вставало солнце. Его блики плясали по поверхности озера и норовили залепить глаза солнечными зайчиками. Небольшой ветерок гулял по водной глади, перекатывая, маленькие барашки то в одну, то в другую сторону.

Вода в озере была настолько чистой, что угадать глубину его было невозможно. Только в паре километров от берега из воды торчали некогда вековые деревья, которые за несколько десятилетий озеро превратило в корявые чёрные колоды.

Умывшись в озере, Дима повернулся лицом к лагерю. На берегу стояли две оранжевые палатки. Костёр у берега курился затухающими струйками дыма, а Саня уже сидел возле него на корточках и прикуривал сигарету с фильтром.

— Ты бы сначала рожу помыл, — Коля, уже немного проснувшись, но, всё ещё пребывая в угрюмом расположении духа, подходил к берегу, намотав махровое полотенце на руку, — а то не успел встать, а уже соску в рот тащишь.

— Здоровье дороже, — Саня выпускал в голубое небо белое облако дыма.

Дима подошёл к походному столику, который с вечера никто так и не убрал.

Достал из мешка сухари, две банки каши с говядиной и деревянные ложки. Затем, взяв из палатки трёхлитровый термос, отвинтил крышечку.

— Парни, признавайтесь: кому чёрный чай, кому зелёный!

— Мне всё равно, я дальтоник, — Саня, кряхтя, поднимался с корточек, и подходил к столу, — а погодка-то нынче — как раз для ловли. Не жарко, ветерок небольшой. Троллингом сегодня займёмся! Да, Колян?

Коля прихлёбывал чай из алюминиевой кружки.

— Сегодня обогнём остров и с мысочка покидаем спиннинг, — он оглядывал лодку, как бы прикидывая: годится или нет. Видимо её вид внушил ему доверие, и он в первый раз за всё утро улыбнулся, — я так думаю – хариус сегодня пойдёт. Не зря я вас сюда притащил, а хлопцы?

Да, не зря! Не зря они забурились на самый край Кольского полуострова. Причём ехали они двое суток. Миновав Москву, ребята выехали в направлении Ярославля, потом на Вологду, а после на Медвежьегорск. Причём вначале Дима, услышав это название, подумал, что Саня шутит. Не может быть в нашей стране города с таким названием. По крайней мере, Дима никогда о таком не слышал. Выражение «медвежий угол» он знал. А вот про город такой. Не приходилось как-то!

Но Саня авторитетно заявил, что дорогу он помнит, и попросил с ним не спорить. Он, дескать, лучше знает: какие города тут есть, а каких нет.

Оказалось – верно, есть такой город и даже на его гербе, на придорожной стеле, сидел мишка и лакомился чёрной ягодой, очень отдалённо похожей на ежевику.

Саня и Коля садились за руль старенькой Нивы по очереди. Водитель, сдавший смену, уходил спать на заднее сиденье. Дима сидел впереди на пассажирском сидении. В его обязанности входило разговаривать с водителем, не давая тому заснуть.

Отъехав от Медвежьегорска, машина выскочила на трассу Питер – Мурманск.

— О, каких-то пятьсот вёрст осталось, — зевая, проговорил Саня, — сейчас смотри по сторонам. Видишь?

По обочинам дороги располагались небольшие пригорки из разноцветных пород камня, сверху донизу разрисованные туристами. Были тут и названия городов и надписи типа: здесь был Вася.

Потом потянулись пейзажи с болотами и скрюченными еловыми борами, иногда мелькали поляны с разбросанной по ним ягодой. Девушки в косынках, нехотя переставляли плетёные корзины, вытирая пот со лба ладошками.

Затем долго ехали по просёлочной дороге, справа и слева стеной стоял лес.

Озеро выглянуло неожиданно, лес расступился, и оно заискрилось разноцветными бликами, издалека маня к себе путника, уставшего после долгой дороги.

Сотовая связь здесь не брала, а в деревушке из десятка избёнок, лепившихся друг к дружке, взбегая от берега озера на горку, не было ни телефонов, ни газа. Зато у каждой избы находилось по большому дровяному сараю.

Дима не любил рыбачить. В дальнюю дорогу он собрался в надежде полюбоваться красотами карельского севера, о которых был давно наслышан. А ребятам как раз и требовался такой попутчик: чтоб находился в лагере и кашеварил.

Саня с Николаем уплывали на лодке практически с утра до позднего вечера. Но Дима никогда не скучал. Сначала он колол дрова, потом разжигал пожарче костёр. Чистил рыбу, варил уху и кашу, кипятил воду, заливая её в термосы. А затем садился и часами смотрел на озеро. Поставив раскладное кресло таким образом, чтобы можно было вытянуть ноги поближе к костру и любоваться природой.

Ожидания не обманули его. Каждый день озеро дарило ему незабываемые встречи: то пролетит пара белых лебедей, то выпрыгнет из воды серебристая рыба, то чайка сядет невдалеке и пискнет что-то забавное. Но самое главное, что местная природа кормила гостей от пуза. Ягода лежала под ногами ковром. Грибы с гигантскими шляпками выглядывали из-под каждого берега. Рыбы ловили сколько душе угодно. А по вечерам заваривали в котелке иван-чай с брусникой.

Ребята уже часа два как уплыли. Выглянуло солнышко и светило вовсю. Дима снял брезентовую куртку и, обняв себя руками за бока, задремал, кивая непослушной головой.

От резкого звука он вскочил. В десяти метрах на берегу, скатавшись в мохнатый клубок, дрались два диких зверя. Шерсть летела клочьями, грозные рыки и визги заставляли стыть в жилах кровь. Дима, сбросив оцепенение, кинулся в палатку. Достав, трясущимися руками, ракетницу, он зарядил патрон и, резко обернувшись, прямо с порога выстрелил вверх.

Хлопок получился неожиданным и резким. Звери разбежались в разные стороны. Причём довольно крупный медведь кинулся в кусты и, ломая их, трещал уже где-то вдалеке, а второй поменьше отполз за валун, лежащий недалеко от берега, затаился и затих.

Местные предупреждали, что медведи, которых в этих краях хватает, боятся резких звуков. Поэтому Дима взял кастрюлю и, громко стуча по ней железной ложкой, прошёлся от палатки до берега озера.

Зверь лежал тихо, но через несколько минут начал жалобно скулить. Причём Дима готов был поклясться, что слышит тихое бормотанье или причитания.

Он, зарядив в ракетницу патрон, на цыпочках подошёл к камню, и, обогнув его за несколько метров, чтоб была дистанция для манёвра, заглянул за него.

То, что он увидел там, повергло его в шок. За камнем, зажав лапами глубокие раны, лежало существо с человеческим лицом. Оно скулило, зыркая на Диму белками чёрных глаз. А из них на лицо, покрытое густым мехом, катились крупные слёзы.

Ужас сковал Диму по рукам и ногам. Он стоял, не в силах поверить в происходящее. Земля то уходила у него из-под ног, то возвращалась на место. Он хотел закричать, но голос сел, к горлу подкатил комок, величиной с кулак. Из оцепенения его вывел громкий всхлип. Существо теряло сознание от потери крови.

Дима опрометью кинулся в палатку и, достав из аптечки, жгут, бинты и зелёнку, вернулся назад.

Он встал недалеко от существа, затем решительно подошёл и, показав бинты, присел над раненым.

Существо потянуло воздух носом, обнюхало медикаменты и жалобно пискнуло. Дима принял это, как руководство к действию и принялся наматывать жгут поверх раны и перевязывать её бинтами. Дать себя намазать зелёнкой существо отказалось наотрез. Вело оно себя спокойно, видимо, признав в человеке друга. Да и деваться ему было некуда. Это уж точно.

Только теперь Дима внимательно рассмотрел его: немного ниже его ростом, но нога на пять-шесть размеров больше, причём голеностопный сустав гораздо подвижнее человеческого. Бигфут – так, кажется, их называют в Северной Америке, а на Тибете – йети или алмасты. Лицо совсем человеческое, с крупными круглыми глазами и широким приплюснутым носом, губы толстые, а тело покрыто густой, жёсткой шерстью чёрного цвета.

— Э, да ты ещё маленький, — вслух пробормотал Дима, — и скорее всего барышня!

Дима хотел перенести йети поближе к костру, но тот, увидев пламя, опять жалобно заскулил и забеспокоился. Он уселся спиной к камню и принялся зализывать раны.

Дима принёс сухари и банку сгущёнки. Йети понюхал и принялся с удовольствием и урчанием вылизывать банку, хрустя сухарями. От тёплого чая он отказался, предпочтя напиться воды из озера, которую Дима набрал ему в кружку.

Речь его была нечленораздельна. Дима попробовал воспроизвести услышанное, но существо, фыркнув, чихнуло. Дима засмеялся, существо, взглянув на него, тоже оскалилось.

— Да, на такие зубки лучше не попадаться, — подумал Дима.

Прошло несколько часов. Человек и йети попривыкли друг-к-другу и с интересом разглядывали один другого.

Существо потянуло носом воздух, забеспокоилось и гортанно произнесло: гр-р-р-а-а.

— Как ты сказал?

— Гр-р-а-а-а, — повторил лесной человек и показал глазами по направлению к ельнику.

Он кивал головой и косился в сторону леса.

— Чего ты мне пытаешься сказать? Не пойму! А может вот что?

Дима повернулся в сторону леса и проговорил: гр-р-а-а-а.

Существо опять оскалилось и вновь закивало косматой головой.

— А, — понял Дима, — ты своих зовёшь, — и уже громко и протяжно крикнул, — гр-р-р-а, эй, вы слышите? Гр-р-а-а.

Ветка хрустнула. Дима оглянулся. Из кустов выходило второе существо. Росту в ней было метра два с половиной – это точно. Но страха Дима не почувствовал, видно все запасы его израсходовал в первый раз. Великан, не обращая на человека никакого внимания, подошёл к своему детёнышу, обнюхал его и, нежно урча, погладил его по голове. Затем, зализывая его раны, подхватил на руки и исчез в ельнике.

Под валуном остались бинты, пропитанные кровью реликтового гоминоида, да клок чёрной шерсти.

— Ну, что ж, — сказал Дима вслух, — у йети, оказывается, тоже есть дети.

И он, пошатываясь, пошёл к костру, чтобы присесть в раскладное кресло. Уж больно много впечатлений свалилось сегодня на его голову.

И потом целую неделю по утрам он находил у валуна: то крупную рыбу, то горку грибов. Это маленький йети передавал ему трогательные приветы.