Юрий Якимайнен

Вулкан снова извергался. Сардельки отваривались и всплывали. Волной их прибивало к берегу и выбрасывало на сушу. Те, которых опалило нещадное солнце, ороговели и остались пресмыкаться в песках. Те же, которые попали в пресные водоемы, раздались и достигли гигантских размеров. А когда одна из таких колбас попыталась квакнуть, вырвался трубный глас, потрясший всю мезозойскую культуру. Однако из-за сильного жара головы их оставались маленькими и лишь изредка появлялись над…

— Да, и их также, как и меня, учили доставлять различные предметы на глубину, и подчас, я вам скажу, на слишком большую, вроде той, на которой оказался и ваш автобус… А кормили, между прочим, паршиво: сардинка на завтрак, и на обед, и на ужин. Ни тебе сладкого морского ежа, ни там сочного морского огурца, ни лосося жирного. Да ла-адно, — он ластой махнул, — да ну их, крохоборов советских! Слава Богу, что жив остался, что не в зоопарк распределили, а в полярники. А то так бы и сидел в вольере…

Он путешествовал по району Митака, что в переводе означает «три сокола». Он возвращался после очередной своей прогулки плейбоя и, подходя к данной станции, глубоко сожалел, что за целый день лентяйских блужданий и вынужденных возлияний, после пяти или даже шести-семи коктейлей, так и не удалось ничего совершить, в смысле полезного… Только шатания, то вдоль «Тамагава-джосуй» (одичавшего водотока), то торговая улица, то просто жилые кварталы тесно поставленных узких домиков и домов…

Автор сел перед стопкой фотографий и почесал репу. «Как же это назвать? Так, чтоб свежо, оригинально…». Например, «Мой Таллинн»! Хм… Или, скажем, «Любимый город» — м-да, может спать спокойно. «Где-то я, кажется, чего-то такое уже слышал. Да ну его, пускай так смотрят!».
Так и прислал автор фотки без сопроводиловки. И вот вам не экскурсионный отчет и не рекламный буклет, а просто несколько штрихов к портрету своего города…

Плакаты с Филиппом Киркоровым были повсюду. Почему-то особенно много было их на заборах, причем, на заборах запыленных и длиннющих, окружающих стройки, а побережье современной Болгарии — это сплошная стройка. Словом, где забор — там и Филипп. Чернявый, с окладистыми усами и бородой, рот до ушей. Впрочем, и по дороге из аэропорта Варны на Солнечный Берег он улыбался не только с заборов, но и с извивов горной дороги, поскольку плакаты его украшали…

Обезьяна чинно сидела, вычитывала произведения авторов, помечала что-то карандашом и решала, что печатать, а что не печатать. С теми авторами, которые ей нравились, а ей нравились те, которые хорошо описывали жизнь животных, она пила кофе, т.е. она удостаивала их, таким образом, своим вниманием. И по этому поводу она говорила: «Я удостоила автора (такого-то) своим вниманием. Я с ним пила кофе»…