Сергей Эсте

Регистрация иностранца и лица без гражданства на срок пребывания в России более пяти суток у знакомых или родных — это нечто. Почему-то это у них это делается на почте, да ещё не на всякой. Почему не на всякой, становится понятно уже в середине оформления. Во-первых, не завидую принимающим родственникам и близким, особенно когда их возраст заметно перескочил семидесятилетнюю отметку. … Но кто обладает железными нервами и орлиным зрением, вкупе с полным отстранением от всех эмоций — может решиться на подобный безрассудный шаг…

Здесь огромные территории заполнены заводскими корпусами, и железнодорожные пути местами покрывают почти всё вокруг. Здесь автомобильные дороги проходят, переплетаясь, своими формами напоминая бесконечную ленту Мёбиуса. Здесь тихо и покойно в большом храме, куда может придти человек любого вероисповедания или атеист и почувствовать сердцем нечто. Здесь живут, учатся и трудятся. Сюда мы прилетели впервые в Штаты. Сюда хочется возвращаться. Много мне хотелось рассказать о Чикаго, но всё когда-то заканчивается. Так и эти дни. Сегодня машина уезжает в Форт Вэйн без нас…

29 июля, сегодня едем к Большому Каньону. Чистенькие и сытые, в рань несусветную, ещё только без двадцати девять, а мы уже двинулись по Вильямсу. Сначала в магазин для пополнения провизии. Багажник набит бутылями с водой, хлебом, йогуртами, два сорта горчицы, овощи и колбаса для загрузки в булочку, разрезанную вдоль на две половинки. Мне казалось, что бутерброд с чем-нибудь – это нормально. Оказывается, если его не закрыть сверху таким же с толщиной в пол лица, то это совсем не американский бутерброд, так совершенно не положено. Рот должен раскрываться максимально…

А сейчас — вход через турникеты и … По железной дороге мчится с огромной скоростью четырёх или даже пяти миль в час — паровоз, настоящий! Гудит гудок, запах подзабытой паровозной гари, улыбающиеся пассажиры в вагонах, звяканье станционного колокола. А по Мэйн стрит и прочим стритам: двуколки с пассажирами; дамы и джентльмены в костюмах конца девятнадцатого века; двое молодых: он на велосипеде с огромным передним колесом, а она на современном всего-то начала двадцатого века…

Это у нас в Европе какие-то сантиметры, а тут, изволь – дюймы, футы, Фаренгейты и пр. Какая уж тут система СИ? Семь часов надо то ли складывать, то ли вычитать. Впрочем, это уже не важно, почти два месяца Америки сделают её ещё ближе, как тот таможенник в Чикаго, терпеливо ждавший, когда окончательно запутаюсь при заполнении важных листочков, а потом взявший бумажки, исправивший, шлёпнувший печатью и улыбнувшийся по домашнему – добро пожаловать в Америку, мол, мы тут такие же, как вы…